Посейдон - [11]

Все же, его присутствие вызывает у меня головокружение. Гален был главной фигурой в моих ночных кошмарах за последние несколько недель, в которых я снова и снова переживала последний день в жизни Хлои в моем подсознании. Не важно, сплю ли сорок пять минут или два часа: я врезаюсь в него, слышу как приближается Хлоя, чувствую неловкость. Иногда она спрашивает его, не хотел бы он пойти с нами в Бейтаун, и он соглашается. Мы вместе уходим, вместо того, чтобы зайти в воду.

Иногда сон смешивается с другим, в котором я тону в садовом пруду бабули. События сливаются друг с другом, как акварельные краски; Хлоя и я падаем в воду, и вдруг появляется стая морских львов, которые выталкивают нас на поверхность. Нас ждет лодка папы, но я чувствую соленую воду вместо пресной.

Было бы лучше, чтобы у сна был настоящий конец — было ужасно видеть это снова и снова, но он длился не долго, и когда я просыпалась, то знала, что Хлоя мертва. После других вариантов снов я просыпаюсь и думаю, что она еще жива. И тогда я каждый раз теряю ее вновь и вновь.

Только покалывание никогда не появляется в моих снах. Я практически забыла о нем. И вот оно проявилось сейчас и я краснею. Сильно.

Гален бросает на меня вопросительный взгляд, и впервые с тех пор, как он сел, я замечаю его глаза. Они голубые. Не фиолетовые, как мои, не такие, как были тогда, на пляже. Или я ошиблась? Я могла бы поклясться, что Хлоя сделала замечание относительно его глаз. Но мое подсознание могло просто выдумать это, как изобретает другие варианты того дня. Одно осталось неизменным: привычка Галена пристально смотреть на меня. Или то, что он заставляет меня краснеть.

Я поворачиваюсь вперед к столу, складываю руки на столешнице и направляю взгляд на мистера Пиннера. Он говорит:

— Хорошо, мистер Форца, не забудьте, где вы сидите, так как это ваше место до следующей недели, — он подает лист с правилами Галену.

— Я больше не буду, спасибо, — отвечает ему Гален. Несколько человек хихикают за нами. Поздравляю. У Галена появился клуб поклонников.

Когда мистер Пиннер говорит о… ну, хорошо, я не имею ни малейшего понятия, о чем он говорит. Все, что я знаю, это то, что покалывание уступает место другому, огню. Как если бы поток вулканической лавы протекал между моим столом и Галена.

— Мисс Макинтош? — обращается мистер Пиннер. И если я могу правильно вспомнить, мисс Макинтош — это я.

— Э-э, простите? — выдавливаю я.

— Титаник, мисс Макинтош, — повторяет он раздраженным голосом. — Вы можете сказать, когда он пошел ко дну?

Омойбог, да. Я была по-настоящему одержима Титаником целых шесть месяцев, после того как мы проходили его в прошлом году. В прошлом году, пока у меня не возник спор с историей, относительно времени.

— Пятнадцатое апреля, тысяча девятьсот двенадцатый.

Мистер Пиннер мгновенно становится довольным. Его тонкие губы расплываются в улыбке, что делает его похожим на беззубого, из-за сильно больших десен.

— Ах, у нас есть любительница истории. Очень приятно мисс Макинтош.

Раздается звонок. Уже звонок? Мы уже провели пятьдесят минут в этом классе?

— Помните, что надо изучить лист с правилами. Засыпайте с ним, обедайте вместе, берите его в кино. Только так вы сможете выдержать мой курс, — мистер Пиннер пытается перекричать шум учеников, когда они стремятся к двери.

Я позволяю Галену выйти первым, открываю рюкзак и кладу в него блокнот, делая вид, что долго затягиваю ремни. Он не двигается. Ладно. Я встаю, хватаю свои вещи и проскальзываю мимо него. Поток электричества проскальзывает по моему запястью, когда он хватает меня, заставляя вздрогнуть от его прикосновения.

— Эмма, подожди.

Он помнит мое имя. А это значит, он помнит то, как я врезалась в его голую грудь. Жаль, что я не напудрилась сегодня утром, это смогло бы хоть немного скрыть мой румянец, появившийся на щеках.

— Привет, — отвечаю я. — Не думала, что ты меня помнишь, — я замечаю, как несколько взглядов студентов, выходящих из аудитории, обращаются к нам, а парочка его поклонниц уже выстроились в очередь, чтобы заговорить с ним. — Добро пожаловать в Миддл Поинт, но наверное, тебе пора в класс, так что увидимся позже.

Он сжимает руку сильнее, когда я пытаюсь отстраниться.

— Подожди.

Я смотрю вниз, туда, где он держит меня.

— Да? — отвечаю я.

Он поворачивается к своему столу и поправляет рукой черные волосы. Я помню, что Гален не любитель светских бесед. Наконец, он смотрит вверх. Неужели уверенность вновь появилась в его глазах?

— Не могла бы ты помочь мне найти следующую аудиторию?

— Конечно. Это очень просто. Тут всего лишь три коридора. Сотый, двухсотый и трехсотый. Позволь мне взглянуть на твое расписание, — он достает его из своего кармана и протягивает мне. Разворачивая его, я говорю. — Твоя следующая аудитория сто двадцать третья. Это значит, что она в сотом коридоре.

— Но ты можешь показать мне, где это?

Я проверяю свое расписание, чтобы посмотреть, куда я должна идти. Причем я не сомневаюсь, что буду сопровождать его до сто двадцать третьей аудитории, даже если мне нужно идти на следующий урок в противоположном направлении. Мне повезло, мой следующий урок, английская литература, тоже в сто двадцать третьем кабинете.