Посещения запрещены - [7]

Она вернулась минут через десять и бросила как будто небрежно: «Если вам интересно, я срала только кровью».

В первую минуту я испугалась за нее. А потом – и за это мне стыдно – за себя, потому что решила, что примерно такое я буду испытывать утром.

Было ясно, что это ненормально. Это признала даже медсестра. Дальше началась ужасная больничная суматоха: вызвали врача, он караулил ее у туалета, ее увели в процедурную, а вышла она оттуда со слезами на глазах – подозревают корону, поэтому переводят в «одиночку». Простите за кликбейтное название.

Для В. это стало большим стрессом. Но все близкие девочки начали помогать ей переносить вещи (было очевидно, что, если это корона, мы все давно заразились). Я вместе с А. заправляла ей постель и приговорила: «В., да ты посмотри, какой тут матрас! Ты переезжаешь в лучшие апартаменты». Ей тяжело дался этот переезд. Зная, что к ней нас не пустят, я забежала к себе и набрала ей разных видов чая и горячий шоколад. На прощание мы крепко обнялись.

На следующий день А. забежала к ней несколько раз, ловко уворачиваясь от взглядов медсестер.

Upd: В. выпустили через день, когда, видимо, пришли результаты ПЦР. Возможно, ей сказали, что с ней произошло, но нам она говорила, что ничего не знает. Прошло уже несколько дней, и ни ей, ни кому-либо еще плохо не было.

26 ноября 2020

Меня завтра переводят в другую палату, все подробности потом.

1 декабря 2020

На следующий день мне сказали, что поселят меня с красивой девочкой (длинные светлые волосы с сильно отросшими темными корнями, густо накрашенные черным большие глаза, тату с трупом невесты), которая ни с кем не общается. НО позже мои соседки мне начирикали, что туда поселят кого-то по блату, мол, уже договорились!!!! И так и оказалось – вчера, в понедельник, туда заехала, кажется, ее подружка. А меня подселили к…

* * *

«Самые крутые девчонки»

Они жили в одной палате и со стороны выглядели настолько гармонично, словно попросили кого-то сначала назвать их одинаковыми именами, а потом – положить вместе. В столовую они шли, держась за мизинчики, и всегда приходили туда первыми.

Одна из них – та, что выписалась – была нездорово худой. У нее очевидное РПП, но это не совсем профиль моего отделения, поэтому тут она лежала с биполяркой. Она носила короткие шорты и джемперы, которые висели на ней как на вешалке – реально, без прикрас. В столовой она съедала двойные, тройные дозы, а после шла блевать – но не в свой туалет, а в туалет-курилку с двумя кабинками, рассчитанными на двадцать человек. Долгое время все думали, что ее организм просто не справляется, а она искренне хочет набрать потерянные килограммы, но это оказалось обманом, в который она, может быть, сама хотела поверить. Однажды я встретила ее там, когда она уже закончила: она выходила из кабинки с сигаретой во рту, на ходу поджигая ее, а второй рукой держа сборник кроссвордов. Увидев меня, по-доброму поприветствовала и села на пол, прижимаясь к батарее. Она – как героиня фильма в начале пути, когда еще непонятно, будет ли у нее все хорошо.

Другая девушка выглядит как любая голливудская звезда, играющая крутую девчонку, регулярно лежащую в психушке. Внешность Вайноны Райдер и наглость Анджелины Джоли. У нее тоже БАР, и она лежит тут каждую осень, иногда и весну. С каждой медсестрой у нее своя история с ссорами и примирениями. Она знает, что было здесь до изоляции; как можно было уехать отсюда на весь день и как пронести банку мороженого внутрь. Ее слова часто могут показаться двусмысленными, поэтому на них легко обидеться (часто слышу это от других людей). Она, наверное, слишком энергичная для отделения, где в основном лежат с депрессией. С ней меня и поселили.

Мы провели вместе три дня – вчера ее выписали.

Салон красоты

Я чувствовала, что «самая-крутая-девчонка» никогда не относилась ко мне плохо. Наше знакомство произошло через пару дней после моего прибытия сюда. Сонная, я выходила из кабинки туалета-курилки, а она сидела на этом месте для самых-самых – на полу у батареи. Она сказала: «Господи, до чего ты милая. С чем же ты тут лежишь?»

Мне очень понравилась атмосфера, которую она создала. Бабушка из смежной палаты часто просила ее об укладке волос феном – с нее она деньги не брала. По утрам она первой бегала к медсестрам, и ей они давали чуть ли не пачку сигарет – сразу на весь день. Поэтому к ней часто приходили с просьбами, когда на посту отказывали. Кому-то она давала просто так, кому-то – по бартеру, кому-то – за деньги, потому что «на что же еще потом покупать энергетики».

Но были люди, которые приходили к ней совсем за другими вещами. Одна девочка готовилась к выписке в тот же день, что и она, – её просьбой было выщипать брови и убрать усики. «Самой-крутой-девчонке», конечно же, удалось пронести сюда пинцет, а еще у нее был специальный гель и восковые полоски.

Она уложила девочку на свою подушку и села рядом. Зачесала ей брови вверх и начала отвечать на миллиард вопросов по поводу формы, длительности, больно-не-больно. После приступила к усикам. Для начала обезжирила («Лер, ты не против, я твой ватный диск взяла?»), потом попросила меня сходить за ножничками из личных вещей. Я выглянула в коридор и обрадовалась – там была медсестра, которая разрешала брать предметы в палату. Пока я рылась в пакетике со своей запрещёнкой, раздался крик – процедура началась. После того, как закончилось и это, они договорились о «макияже на выписку».