Поселенцы - [8]

Главный ораторъ былъ упомянутый Кожанымъ-Чулкомъ Билли Кирби, пустой и буйный молодой человѣкъ, котораго работа, если онъ когда-либо ею занимался, состояла въ очищеніи деревни и выкапываніи корней. Шумливаго и добродушнаго нрава, онъ былъ въ состояніи по цѣлымъ недѣлямъ толкаться изъ кабака въ кабакъ, когда онъ думалъ, что кліенты его могутъ обсчитать его на шиллингъ; но если съ нимъ сходились, то онъ, взявъ топоръ и корзину, направлялся скорыми шагами къ лѣсу; здѣсь онъ опредѣлялъ свой округъ, обозначая его на окружающихъ деревьяхъ и прикладываясь весьма часто къ своей манеркѣ; потомъ раздумывая отправлялся на назначенное ему мѣсто, снимая съ себя излишнее платье, разглядывая испытующимъ взоромъ деревья, вершины коихъ доходили до облаковъ. Для пробы своей силы онъ избиралъ обыкновенно самое лучшее дерево и приближался къ нему, напѣвая хладнокровно пѣсню; потомъ увѣреннымъ топоромъ дѣлалъ на корѣ зарубку и измѣрялъ разстояніе; затѣмъ наступала знаменательная минута для лѣса, который цвѣлъ и зеленѣлъ сотни лѣтъ. Наконецъ раздавался трескъ, когда дерево ломалось на мѣстѣ удара, потомъ шумъ вѣтвей на сосѣднихъ деревьяхъ и паденіе на землю, походившее на землетрясеніе. Съ этой минуты непрерывно раздавался стукъ топора и паденіе деревьевъ, подобно отдаленной канонадѣ, и въ глубину пробивался свѣтъ со скоростію зимняго утра.

Кирби могъ продолжать работу дни, недѣли и мѣсяцы съ усердіемъ и послѣдовательностію, доходящими до невѣроятныхъ предѣловъ. Часто въ лѣтній вечеръ слышали въ Темпльтонѣ, какъ онъ призывалъ своего вола по окончаніи работы, голосомъ стентора, и эхо повторяло его зовъ, который замиралъ въ горахъ, окружающихъ озеро. Когда онъ оканчивалъ съ необыкновенной силой и скоростію уборку дровъ, то собиралъ свои рабочіе инструменты, зажигалъ вѣтви, и удалялся изъ горящаго лѣса, какъ завоеватель города, увѣнчавшій свою побѣду горящимъ факеломъ. Долго послѣ того можно было встрѣтить Кирби шатающагося по кабакамъ и разъѣзжающаго на крестьянскихъ лошадяхъ. Онъ бралъ на себя роль глашатая при пѣтушьихъ бояхъ, и часто былъ героемъ народныхъ удовольствій.

Между порубщикомъ и Кожанымъ-Чулкомъ давно существовало соперничество въ употребленіи ружья. Натти могъ похвастать давней опытностію, но говорили, что и Билли не отставалъ отъ него; и теперь первый разъ они должны были состязаться публично.

Билли только-что сошелся въ цѣнѣ избранной птицы, какъ подошли Натти и спутники его. Призъ, назначенный за выстрѣлъ, состоялъ изъ шиллинга (четыре гроша или 18 крейцеровъ). Индюка привязали къ цѣли, но туловище его было все покрыто снѣгомъ, и виднѣлась только красная голова и длинная шея. Если птица повредилась подъ снѣгомъ, то оставалась собственностію ея владѣльца, но если хотя одно перо падало изъ видной части, то она доставалась, какъ призъ, охотнику.

Негръ, сидѣвшій въ довольно опасномъ сосѣдствѣ около птицы, только-что успѣлъ назначить условія, какъ приблизилась Елисавета съ дядей, и стрѣльба началась.

— Прочь съ дороги! крикнулъ Билли окружающимъ мальчикамъ, выступая на боевое мѣсто. — Прочь, чертенята! не то прострѣлю васъ насквозь. Ну, Бротъ, простись съ твоей индѣйкой.

— Остановись! воскликнулъ Оливеръ Эдвардсъ, я тоже участникъ, и вотъ мой шиллингъ, Бротъ.

— Ого! сказалъ Билли молодому человѣку, y васъ такъ много денегъ, что вы платите за выстрѣлъ, который вамъ никогда не удастся.

— Не ваше дѣло заботиться, сколько y меня въ карманѣ, гордо отвѣтилъ молодой человѣкъ: я хочу стрѣлять, Бротъ, и вотъ вамъ за то деньги.

— Ну, ну, не горячитесь такъ, молодой человѣкъ, сказалъ Билли, осматривая свой кремень: y васъ, какъ я слышалъ, повреждено лѣвое плечо, и Бротъ можетъ доставить вамъ выстрѣлъ за полцѣны. Не думайте, что легко попасть въ птицу, если только вамъ это удастся, потому что я всѣми силами буду препятствовать этому.

— Не очень-то важничайте, Билли Кирби, сказалъ Кожаный-Чулокъ, облокотясь на стволъ своего ружья. Вамъ предстоитъ только одинъ выстрѣлъ, и если вы промахнетесь, то за вами послѣдуетъ привычный глазъ. Хотя моя стрѣльба не такъ увѣрена какъ прежде, но 100 локтей не большое разстояніе для длиннаго ружья.

— Вотъ какъ, старый Кожаный-Чулокъ тоже поднялся за нами, легкомысленно вскрикнулъ Билли Кирби. Вѣдь я имѣю преимущество, старина, и скоро увидимъ, кто будетъ ѣсть это сочное жаркое.

Пока порубщикъ поднималъ оружіе, хозяинъ индѣйки старался отвлечь его вниманіе и рѣзко вскрикнулъ:

— Билли Кирби, послушай честью, отойди-ка подальше, я не хочу дать себя въ обманъ! Дайте мѣсто, мальчишки! Шельма индѣйка, качай же головой, развѣ ты не видишь, что въ тебя цѣлятъ?

Всѣ эти восклицанія негра были совершенно напрасны, потому что не такъ-то легко было раздражить нервы порубщика. Билли прицѣлился съ большой осторожностью; нѣкоторое время господствовала тишина, но курокъ щелкнулъ, и раздался выстрѣлъ. Голова индѣйки повисла на сторону, и нѣсколько времени она махала крыльями, но потомъ удобно помѣстилась и живо стала смотрѣть кругомъ. Негръ прервалъ молчаніе, и съ восторгомъ расхохотался, катаясь отъ удовольствія по снѣгу.

— Славный индюкъ! воскликнулъ онъ подпрыгивая, дайте-ка еще мнѣ шиллингъ, если хотите сдѣлать другой выстрѣлъ.