Порыв ветра - [31]

Дождавшись, пока он останется голышом, капризно скривилась.

— Отойди на десять шагов и отвернись — я стесняюсь при тебе раздеваться.

Мальчишке, уже и так дрожавшему от возбуждения, похоже, совсем отшибло последние мозги. Послушно отошёл, отвернулся, мечтая о предстоящих утехах. И даже шорох собираемой одежды наверное принял за моё раздевание. Только я вот этого делать совсем не собиралась. Собрала его одежду в охапку и тихо удалилась. И только выйдя на улицу, позволила себе хмыкнуть. Дожилась — совращаю несовершеннолетних, ворую. Но зато у меня теперь новая одежда, и свой дар во вред я не использовала. А то, что обворовала глупыша — так не будет следующий раз делать девушками непристойные предложения.

В карманах обнаружились деньги, но всего лишь одна малюсенькая медяшка! Я даже матюгнулась, что бывает со мной крайне редко. Ах ты сучёныш! Поди, наслушался разговоров старших придурков, и собирался попользоваться простушкой, а потом с наглой ухмылочкой ляпнуть: «больше нет. Бери что дают, а то и это не получишь». Может, стоял бы и с глумливой улыбочкой наслаждался моими слезами. Внутри снова стала подниматься злость — ненавижу таких ублюдков! Сколько чужих историй наслушалась. Ну, ничего, маленький урок он получил. Может и захочет меня поймать, только ведь для этого надо по улицам ходить, а куда же он голым-то? Придётся до ночи в том закоулке сидеть, а потом вдоль по заборам, тихонечко, чтобы никто не заметил. И отец, узнав правду, ещё и ремнём взгреет, а может и чем потяжелее.

Ненадолго придя в хорошее настроение от этой маленькой гадости, решила заняться своей внешностью. Одежда великовата, но буду говорить, что донашиваю за старшим братом. Да здесь таких, как я, и так много, обтягивающими брюками никто не заморачивается, за модельными куртками не гонится.

Что у меня из прежних примет? Волосы. Беленькие и курчавенькие. Обкорнать? Жалко, да смысла нет. Хорошо бы перекраситься, но как? Денег нет, в местную цирюльни идти бессмысленно, да и может оказаться опасным. Вроде можно отваром луковой шелухи, но где её взять, и будет ли толк?

В конце-концов решила обойтись подручными средствами. На ближайшей помойке нашла кусок кожи от какой-то рыбы с остатками жира. Старательно измазала волосы, затем на несколько раз обсыпала золой и землёй. Противно было до жути, но что делать. Руки воняли, голова воняла, но когда я глянула на себя в ближайшую лужу, результат меня более-менее удовлетворил. Пугало с грязными всклокоченными волосами, но хотя бы прежнюю девушку я почти не напоминала, а остальное можно и потерпеть.

Вошедший мужчина выглядел бы вполне обыденно, если бы не слишком пристальный взгляд. Среднего роста, сухощавый, обычного телосложения. Длинные волосы, зачёсанные назад и схваченные обручем из светлого металла, открывали высокий лоб. Узкие губы обозначали лёгкую улыбку, но глаза…

Настоятельница чуть вздрогнула, чуть склонила голову.

— Приветствую вас в нашей скромной обители, магистр.

— И тебе привет, сестра настоятельница — мужчина склонять голову даже не подумал.

— Не желаете охлаждённого вина и фруктов?

— Да, неплохо было бы — мужчина демонстративно обмахнулся своим веером — Что-то сегодня жарковато даже для летнего дня.

Настоятельница снова чуть склонилась в поклоне.

— Прошу в комнату для гостей.

Пока мужчина с интересом оглядывался, настоятельница отдала нужные распоряжения прибежавшей на звук колокольчика монашке. Полагалось продолжить вежливый разговор, не беспокоя гостя, но появление мага-инспектора, одного из тех, кто был поставлен следить за порядком в городе, было слишком необычным. И настоятельница проявила излишнюю торопливость и любопытство.

— Ваше посещение — величайшая честь для нашей обители — мужчина снисходительно чуть приподнял уголки губ, обозначая усмешку — Надеюсь, повод для этого был не очень неприятный?

— А вы разве не знаете?

Настоятельница почти искренне удивилась.

— В моём храме за последнее время ничего предосудительного не происходило. Во всяком случае, мне об этом не докладывали — чуть поправилась она.

— А в городе?

— Что «в городе»?

— За действия своих жриц на улицах города вы уже не отвечаете?

— Мои жрицы всегда славились благочестием и кротостью, магистр. При всём моём уважении, не могли бы вы всё-таки точнее сказать о провинности моих жриц?

— Да сущая мелочь — мужчина откинулся на спинку кресла, но смотрел на настоятельницу по-прежнему очень пристально — Одна из ваших жриц сегодня утром, при большом скоплении народа, приказала мяснику с улицы Терний перерезать себе горло. Что тот и сделал, совершенно не усомнившись в приказе.

Настоятельница удивлённо смотрела магистра.

— Я вас не понимаю.

— А что тут непонятного? — голос мужчины стал сух — Молодая девушка в одежде вашего храма. Мясник разговаривал с ней непочтительно и даже попытался схватить рукой. Девушка возмутилась, приказала ему подчиниться, встать на колени и перерезать горло. Медленно! Что он и сделал при большом стечении народа. Особенно на всех произвело впечатление, что делал он это медленно и равнодушно, как будто резал горло не себе, а корове. Я