Порядочная женщина - [6]

Вслух же Альва продолжила:

– Нас донимает бакалейщик. Я не помню, когда мы в последний раз платили прачке или Лулу…

– Да, я все понимаю, но я же знаю тебя – одних денег тебе будет мало.

Альва обернулась, чтобы еще раз взглянуть на Уильяма, внука человека, которому принадлежат чуть ли не все железные дороги на востоке, который построил Центральный вокзал Нью-Йорка, который пользовался расположением самого президента Гранта. Он и двое его друзей сидели за столиком в компании Терезы Фэйр, миссис Фэйр и двух замужних дам. Миссис Фэйр что-то с жаром рассказывала и кивала головой, точно курица.

Смотреть на Уильяма было приятно. Альва даже признавала его красивым. Зубы и правда у него отличные. И он весьма обходителен. Все так говорят. Бойкий и веселый, приятнейший и добрейший молодой человек. Конечно же, он гораздо более выгодная партия, чем какой-то питтсбургский угольщик. Глядя на него, Альва представила себе жизнь, полную удобств, жизнь, в которой ей не придется волноваться, мерзнуть или бояться, что она никому не нужна. Жизнь, в которой она, одетая по последней моде, будет восседать во главе полированного обеденного стола из красного дерева, Уильям будет сидеть на противоположном конце, а их друзья и знакомые – по сторонам, наслаждаясь французскими винами, фаршированными голубями и нежнейшими заварными пирожными au crème…

И не имело никакого значения, что дед его, Командор, считался грубым, эксцентричным и бесцеремонным человеком. Совершенно не важно, что его дядя слишком сильно увлекался карточными играми. И что сам Уильям не мог похвастать ни титулом, ни землями, ни какими-либо выдающимися поступками или подвигами со стороны предков хоть в какой-то войне. Альва уже утратила возможность получить титул. Если она выйдет замуж за питтсбуржца, вероятно, приобретет определенную уверенность в жизни, однако для общества она будет миссис Никто. Сделавшись же частью семьи Вандербильт, Альва станет по меньшей мере миссис Некто.

Когда Альва вновь повернулась к Консуэло, та, прищурившись, осматривала ее наряд.

– В каком платье ты будешь танцевать вечером?

– В сером фаевом – я знаю, о чем ты думаешь, но Лулу перешила лиф. Сейчас, конечно, носят другие, но оно хотя бы похоже…

– Моя мама предлагала подобрать тебе наряды на этот год. А ты отказалась, чтобы не ранить гордость отца.

– Гордость – это все, что у него осталось.

Столик Фэйров взорвался смехом. Ах, как Уильям улыбнулся мисс Фэйр! Ах, как она зарделась! Теперь Альва представила за столом из красного дерева мисс Фэйр – та восседала на ее месте, пила ее вино, ела ее голубей и слизывала со своих тоненьких, украшенных серебряными кольцами пальчиков крем ее пирожных. Мисс Фэйр сидела напротив мужа, который предназначался ей, Альва же, по локти в кипятке и щелоке, отстирывала чужие простыни – возможно даже, и самих Вандербильтов.

Консуэло взяла подругу за руку и заявила:

– Ты наденешь мое новое платье из розового муслина.

– Как будто это решит все проблемы. Нет, – отказалась Альва. – Спасибо, но в розовом я выгляжу ужасно.

Сидевшие за столиком мисс Фэйр встали и направились к французским дверям. Уильям вел мисс Фэйр под руку. Они покинули зал.

– Вот и конец, – проговорила Альва.

Что бы там ни думала Консуэло, у мистера Вандербильта явно другие планы.

– Не смей так легко сдаваться! Куда делась моя неугомонная подруга, которая бегала быстрее любого мальчишки, не боялась пробраться за кулисы в опере, и вообще…

– Эта подруга не всемогуща, – ответила Альва, поднимаясь из-за стола. – Не стану я бегать за мужчиной, который по плану должен был бегать за мной. Оставляю его мисс Фэйр. Или, может быть, тебе? Если ты о нем такого высокого мнения.

Консуэло не ответила, и поступила правильно, ибо Альва не очень бы обрадовалась, услышав, что сама Консуэло планирует сделать более выгодную партию, чем Вандербильт, – ей нужен кто-то повнушительней. И что Альва бросает слова на ветер. И что Консуэло делает для Альвы все, что может, и Альва должна быть ей за это благодарна.

Благодарность. Как близка она к обиде.

После чая, когда все прилегли вздремнуть, Альва стояла у окна в своей комнате – от волнения она не могла уснуть. Консуэло права – нельзя выходить замуж только из-за денег. Альва надеялась получить также и положение в обществе. Хотя по иным причинам, нежели у ее матери, ведь Альва не искала всеобщего обожания или возможности потешить самолюбие. Просто статус позволял женщине свободнее распоряжаться своей жизнью, защищал ее от чужих прихотей и капризов судьбы.

Об угольщике из Питтсбурга (который, в общем-то, и сам вполне может ей отказать) никто не слышал. Вандербильты же, с другой стороны, приобрели вес в политике. Альва читала газеты – они добились многого. Надо перестать артачиться и заполучить внимание Уильяма – в первую очередь ради себя самой. И если ей каким-то образом удастся провести их в высшее общество, их жизнь превратится в настоящую сказку.

Альва вызвала коридорного и велела ему сходить за Лулу.

– Скажите, что мы едем в город.

Они отправились в галантерейную лавку, где Альва купила четыре ярда черного тарлатана. Затем попросила извозчика остановиться у склона, поросшего полевыми цветами. Отмахиваясь от пчел, они вместе с Лулу нарезали портновскими ножницами огромные охапки золотарника. Спустя два часа после возвращения комната Альвы напоминала портняжную мастерскую – стол был завален обрезками ткани и ниток, ножницами, иголками и булавками, раскрученные ленты и остатки тарлатана висели на кресле. Пол был усеян листьями и стеблями растений.