Порванный шелк - [4]

— Они уже уехали? — требовательно спросила она.

— Да, совсем недавно. Почему...

— Ты собираешься появиться в магазине?

— Вообще-то я не планировала. Ты сказала, что я могу...

— Ты должна узнать все рутинные процедуры прежде, чем приступишь к работе.

— В течение месяца я каждый день ходила туда, кроме того, впереди еще целая неделя до твоего отъезда. Уйма времени. Мне действительно не хочется сегодня. А потом я обещала Рут...

— Все отговорки, отговорки. Не думай, что я позволю тебе хандрить и жалеть себя и ничего не есть.

— Мне не помешает немного поголодать, — сказала Карен.

— Это верно.

— Спасибо!

— Ты первая это сказала, — Джули легко вздохнула. — Когда-то у тебя была великолепная фигура. Конечно, ты высокая. А если во мне всего пять футов, метр с кепкой, каждую унцию сразу видно. Я только что обнаружила великолепную новую диету. Ты посидишь на ней пару недель...

— У тебя разве нет покупателей? — спросила Карен, сделав ударение на последнем слове?

На Джули эта шпилька не возымела действия.

— Только несколько любопытных туристов. Мои постоянные клиенты в такую жару не приходят. Так вот, как я говорила, это супердиета. Я приеду к ужину и расскажу тебе о ней.

— Мне бы не хотелось ничего готовить сегодня вечером, Джули.

— Я привезу пару «бигмаков».

— Если это и есть твоя новая диета, то я полностью за нее.

— Глупая ты какая. Мы сядем на диету завтра. Ой, а вот и по мою душу пришли. Увидимся позже.

Карен швырнула трубку на рычаг, по-детски наслаждаясь своей шалостью. Когда-то она находила забавной грубоватую речь Джули и ее колкие замечания. Когда-то она была более самоуверенной, чем сейчас.

Ей было интересно, чего же хочет Джули. Она приняла дружеское предложение давней приятельницы вначале с покорной благодарностью, но ей не потребовалось много времени, чтобы разобраться в истинном положении вещей и понять, что Джули никогда ничего не делает просто так, за все она ждет ответной услуги.

А сейчас Джули разрушила ее первый день пребывания в одиночестве. Харен приняла душ, одела свое омерзительное тело и причесала свои отвратительные волосы, а затем постаралась поесть, притворяясь, что эти скучные и ничего не значащие действия все-таки имеют для нее какое-то значение. Она не могла даже плакать по ночам из-за страха быть услышанной Рут. Но она с надеждой смотрела в будущее, когда она сможет не притворяться, ну если только самую малость, окунаясь в жалость к себе. Сможет сбросить с себя бюстгальтер и пояс, которые слишком жали, — как, впрочем, и любая деталь одежды, которую она привезла с собой, — надеть замызганный старый халат, лежать в постели, читая что-нибудь банальное и ничего не значащее, питаться всем, что есть в холодильнике и что не требует специального приготовления, рано ложиться спать.

И плакать до тех пор, пока не уснешь.

С тяжелым вздохом мученицы Карен поднялась по лестнице и зашла в комнату, ее собственную, когда она жила с Рут, а теперь комнату для гостей. Она выглядела практически так же, как и тогда, за исключением того, что сейчас она была аккуратно убрана. На столе не осталось ни книг, ни изжеванных карандашей; пол и стулья не были завалены одеждой, обувью и другими вещами, обыкновенно разбросанными везде. Большой, красного дерева шкаф служил чуланом: в домах начала XIX века редко были встроенные шкафы. «Все равно они тебе не нужны, — с сарказмом заметила Рут. — Ты ведь никогда не вешаешь свою одежду на место».

Нежная улыбка тронула губы Карен при воспоминании об этом. Какой же беспечной неряхой она была в те дни! Она прошла полный цикл — и все такая же неряха, но уже не беззаботная.

Карен намеревалась продолжить учебу после того, как вышла замуж, чтобы получить диплом. Это казалось так просто, если учесть, что Джек работал на этом же факультете, Но как-то так выходило, что времени никогда не было. В течение нескольких лет она закончила всего один или два курса, так как всегда находились какие-то бумаги Джека, которые нужно было просмотреть или напечатать; и уж конечно работа Джека была значительно важней того, чего в перспективе могла достигнуть Карен.

Она научилась печатать на машинке. Джек ее в этом поддержал — это был очень нужный навык. Безусловно, ему это было просто необходимо, но Карен подумала, что она должна быть ему благодарна за то, что он настоял на этом, так как сейчас это было единственным, что она умела делать. (Эту работу легко можно было получить.) Она работала в качестве научного ассистента Джека в течение десяти лет, но без официального звания или зарплаты. Возможно, Джек напишет ей посвящение в начале какой-нибудь своей книги, где и отдаст ей должное.

Карен уже в который раз напомнила себе о том, что она находится в более выгодном положении по отношению ко многим разведенным женщинам. Ее замужество длилось всего десять лет, а не двадцать пять или тридцать. Было еще не поздно приобрести какие-то новые знания и навыки.

Но какие? Не было ничего такого, чем бы ей хотелось заняться. Ну совершенно ничего.

Солнечные лучи проникли сквозь занавески, согревая мягкий голубой ситец на подушках и пробуждая золотое мерцание полированной мебели. В высоком зеркале отражалась кровать с кружевным пологом на четырех столбиках.