Порванные души - [3]
Все... башни развернулись за реку. Хвала Всевышнему! Стоять под углом выхлопов - так и вконец мозги вытекут. Глянул на Болды - ничего мальчонка, не поперхнулся, строчит себе помаленьку короткими, как по-писаному.
Тем временем за речкой грязножопые товарищи и вовсе посказились. Не иначе обдолбленные в сисю - лезут прямо под орудия. Санек Катаев щедрится от души, дорвался пацан: столько проходить пехотой, чтобы обломилась ему под раздачу знатная пруха - автоматическая пушка БМП-2. Ну и поливает длинными, не жалея ни снарядов, ни моих долбаных ушей.
Я тоже так, особо не экономя, как дубеля пачками всаживаю (Юра потом спасибо скажет). Приметил сразу троих аллахеров за передней грядой и вздохнуть им, высунуться не даю - частыми, на три-четыре патрона, очередями гоню их, недоношенных, к соседней скальной россыпи. Меж ними и валунами открытая площадка - проскочить бы вам надо... Смелее... попытайтесь, суки на спор!
Катаев замечает мои трассера, на ходу врубается в тему и густо прикладывается сверху. Хорошо.... Следующую перебежку делает уже один только шапчонка пегим войлоком мелькнула, словно пасху ему на голову натянули. Ну-ну, гандон... я начал, Санек закончил - от души нагадил с обоих стволов поверх моей очереди. Усе мама - сливайте воду....
Только вошел в раж, дурное веселье боя вставило, слышу крики: "Санинструктора!". Плохо дело.... У саперов есть свой внештатный санинструктор, вместе за одним операционным столом в гнойке стояли. Идет с пацанами и наш прапор, Степан, фельдшер второго батальона.
Дотягиваюсь до Зуба:
- Коробку давай!
Эта жаба скрывается в люке и через пару секунд выбрасывает мне... ленту! Ну, бля, хохол, понадкушенный!
Спорить некогда. Закидываю ему отработанные звенья с оставшимися финиками, укладываю в свой короб новую сотку, загоняю затвор и, согнувшись пополам, лечу к саперам. Только добежал - оборачиваюсь на сопенье за спиной. Вот те на - Темир свою дуру сзади тащит. Мать-перемать! лежать! убью!... Ну, да ладно, не назад же под пулями гнать. Своих дел не меряно...
Здесь - полный кавардак. Двое уже в десантах, над одним колдует Степан. Еще боец, с перетянутым по хэбэшке коленом, сидит привалившись спиной к люку и длинно строчит куда-то в горы. Понятно, вот он где - мой сапер-санинструктор. Между машинами - куча мала. Двое, все уже в крови, пытаются тащить третьего. Тот упирается, кричит, плачет, тянется к своей собаке. Пес лежит на боку и под ним уже черная, растоптанная сапогами лужа. Все вперемешку: люди, звери - где чья кровь? кто ранен? куда? кто кричит? Короче, полный....
Между машинами саперов не шибко-то и чвиркает, жить можно. Ору что-то про маму, отталкиваю самого ретивого - явно не ранен. Тот, что упирается - с пробитым правым бедром и течет с него слишком добряче - своя лужа уже. Не до эмоций. Фиксируя выбрики, наваливаюсь плечом сверху на живот, накладываю жгут под самые яйца и не отпуская вбиваю в другую ногу одну ампулу промедола. Бинтовать некогда - ногой он сучит, конечно, знатно, но разбери в горячке - все что угодно может быть - и кость, и артерия, и нерв. Врачи разберутся. Двое, что держали, волоком тащат его в десант к Степану. Пацан просто заходиться - тянется к псине и кричит, кричит, кричит: "Дуся! Дуся!".
Спи, давай, братишка, разберусь я с твоей Дусей. Подхватываю животину и - за другую броню. Какой здоровый кобель, просто огромный... Вот тебе и Дуся! Тут подскакивает Болды, хватает за хвост и лапу и уже вдвоем шустро затягиваем собаку под десанты.
Эх, какой у меня татарча толковый! На ходу приметил - за здоровую лапу ухватился. Молодец.... А пулемет свой бросил! срань такая!
Тем временем танки так дружненько угандобесили по скалам, что, по-моему, даже по Кокче рябь пошла. Вначале прошлись по приметному коридорчику - так миномет по третьему разу больше и не гавкнул. Потом упороли куда-то повыше, в скалистую даль, ДШК тоже в момент прижух. Полечили и АКМщиков. Представляю, как духи после первых залпов дрыснули по щелям. Да остыньте, тут не спрячешься....
Не суетные ребятишки танкисты - редко базарят, да кулаки тяжелые, отгавкиваться желание пропадает быстро и всерьез.
Под конец прилетела пара "крокодилов", покружили, отшипели сверху НУРСАМи, порычали пушками и отчалили с чувством честно исполненного интернационального долга. Красавцы! Всегда им, летчикам, завидовал.... По определению - элита! Говорила же мне, долбню, мама - учись сынуля, тяжко жить неученому...
Саперы рванули сразу - по горячему. Полные десанты раненых - не до мин уже, на "точку" надо - вертолеты на подходе. Подошли машины колонны, популяли в скалы, на ходу помолотили сады и, набирая скорость, двинули в Кишим. Мы остались на месте, в полусотне метров от танка боевого охранения. Когда пойдем назад - будем первыми. Привыкли, не удивляемся.
У меня еще должок - руки чешутся! Заводиться стал шибко быстро, что-то не было такого раньше - домой пора. Махнул Богдану, тот подхватив свою винтовку, перепрыгнул на нашу машину. Оставив молодых на месте, мы, выждав окно в сплошном потоке движущейся бронетехники, направились назад - к остаткам кишлачка.
Друзья! Перед вами – плод трехлетних размышлений, полутора годов кропотливой работы и одного обширного инфаркта. Роман о реальном настоящем и возможном будущем… Сразу хочу обратиться к любителям кидаться мокрыми шароварами и порванными на груди рубахами: Панове! Властью данной мне Господом – способностью творить – я свою часть общей работы сделал: смоделировал крайний сценарий развития событий. Это вам ходули, стремянка – дабы вы смогли заглянуть в открывающуюся бездну грядущего. Теперь ваш черед – сделайте так, что бы описанное будущее не стало реальностью.
Эта книга — о горьком солдатском хлебе. Выжить на жестокой войне, выжить среди озверевших, сбитых в земляческие стаи сослуживцев, выжить в голоде, жажде, грязи, кишащей тифом и гепатитом — это подвиг. А если при этом еще и не сломаться, не превратиться в животное, сохранить душу незамутненной, сострадающей и любящей, да погибнуть с достоинством, до конца выполнив свой воинский долг — разве это не восхождение на крест? Разве есть что святее солдатской доли?
Ближайшее будущее. Русофобская политика «оппозиции» разрывает Украину надвое. «Свидомиты» при поддержке НАТО пытаются силой усмирить Левобережье. Восточная Малороссия отвечает оккупантам партизанской войной. Наступает беспощадная «эпоха мертворожденных»…Язык не поворачивается назвать этот роман «фантастическим». Это больше, чем просто фантастика. Глеб Бобров, сам бывший «афганец», знает изнанку войны не понаслышке. Только ветеран и мог написать такую книгу — настолько мощно и достоверно, с такими подробностями боевой работы и диверсионной борьбы, с таким натурализмом и полным погружением в кровавый кошмар грядущего.И не обольщайтесь.
«У советского солдата, помимо его основной специальности, есть еще несколько внештатных – так называемая «взаимозаменяемость». Любой старослужащий в случае необходимости может принять на себя командование отделением или даже взводом, работать из любого вида стрелкового оружия (в том числе и орудий БМП), провести несложные реанимационные мероприятия, снять простую мину и прочее. У меня была целая гирлянда таких побочных специальностей…» Автору этой книги довелось воевать и в расчете АГС, и пулеметчиком, и снайпером в одной из самых «горячих точек» Афганской войны: «В высокогорной провинции Бадахшан, где дислоцировалась наша часть, «советская власть» распространялась только на административный центр – город Файзабад.
Сборник прозы "Я дрался в Новороссии!" издан в апреле 2015 года по инициативе Союза писателей Луганской Народной Республики, Союза писателей России, сайта современной военной литературы okopka.ru и издательства "Яуза" (Москва).
Роман в рассказах "Файзабад" был окончен в 1994 г. Публиковался в журнале СП СССР "Подъем".
В книге рассказывается об оренбургском периоде жизни первого космонавта Земли, Героя Советского Союза Ю. А. Гагарина, о его курсантских годах, о дружеских связях с оренбуржцами и встречах в городе, «давшем ему крылья». Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.