Порученец царя. Персиянка - [26]

– Так говоришь, Разин со своей подружки глаз не спускает?

– И сам обабился, – охотно признался его товарищ. Тут же поправил себя: – Казаки так отзываются. Всё время с ней проводит, и другим стал. Как подменили его.

Удача и удивился, но и качнул головой с пониманием.

– Надо ж так скрутить неукротимого вождя… Хоть бы одним глазом посмотреть на его персиянку.

– Я видал. Красивая страшно. За такую и на смерть пойдёшь.

Разогреваясь бегом, они поднялись на холм, где дожидались обеспокоенные лошади. Накинув кафтаны, продолжая растираться до красноты кожи, они подставляли лица и влажные волосы солнечным тёплым ласкам.

– А ведь я голоден, как удав, – заметил Удача и пристально всмотрелся в посад Царицына.

– И я бы съел поросёнка, – клацая зубами, дрожащим голосом выговорил парень.

Оживлёнными взорами они поискали вдоль левого берега лодку или паром. Но поблизости был только рыбачий чёлн. Четверо босых и с закатанными штанинами рыбаков затягивали в него сеть, в которой бились, старались выпрыгнуть, вернуться в реку серебристые рыбы. Чёлн был достаточно вместительным для одного всадника, а за хорошую плату рыбаки, наверняка, согласились бы переправить их по очереди к городскому причалу.

– Продадим коней, поедим в самой лучшей харчевне и первым же судном поплывём на Низ, – будто советуясь с товарищем, предложил Удача. – Отоспимся пару суток на реке и проснёмся на месте. Как тебе это нравится?

Антон пожал плечами без желания иметь на то собственное мнение.

– Так мы обогнали плосконосого? – опять спросил он.

На этот раз Удача не стал увиливать.

– Если он сел на корабль выше по течению, мы будем в Астрахани раньше.

Как были в кафтанах на голых плечах, они поднялись в сёдла, и лошади охотно сорвались под пологий уклон, словно предчувствуя отдых от продолжительного пути и наполненные свежим овсом кормушки.

Хозяин большого струга, и на палубе загруженного пустыми бадьями и просмоленными бочками, догадался, что дело у них срочное. Кроме него никто не отплывал до утра, а потому он посчитал себя вправе за проезд до Астрахани запросить втридорога. Удача готов был согласиться, но его спутник стал решительно торговаться, намекнул, что их ждёт Разин, и хозяин неохотно уступил половину затребованной вначале оплаты. Они устроились на струге без желания с кем-либо общаться, и воспользовались правом отдаться беззаботному отдыху. От нечего делать Удача поддался созерцательным размышлениям, которые у него порой вызывали изменения окружающей природы.

С реки обзору открывалось дивное раздолье лесостепного побережья. Но оживлялось оно лишь порыжелой и бурой щетиной сухих трав, рощами и порослями низкорослых деревьев и кустарников. Вся растительность казалась скучно блеклой в сравнении со щедрым разноцветьем листвы, которым развлекают глаза осенние леса средней полосы. Во всём чудилась невидимая граница между Севером и Югом, у которой шла беспощадная и непримиримая борьба двух стихий – стихии созидательного многообразия буйства природы и стихии её разрушения, истребления и выравнивания до приземистого и редкого единообразия. Струг с путниками будто очутился в приграничье, где ни одна из стихий не могла победить другую. Но в умозрительном полёте далее к юго-востоку правила жизненной игры навязывала уже одна только великая азиатская степь, соседствующая с пустынями и полупустынями, где полновластие стихии разрушения было полным и очевидным.

Удаче, который не понаслышке знал те степи и пустыни, чудилось, что люди только отражают своим поведением эту извечную борьбу созидания и разрушения, что они лишь орудия стихий, неосознанно подчиняющиеся им с такой безусловной преданностью, с какой не покоряется ни один раб своему господину. Стихии порождают людей, вскармливают их и воспитывают, даруют выживанием за покорность и губят за своевольный мятеж против их неумолимой воли, в поколениях укореняя особые воззрения на мир. И ему захотелось разобраться, какая же из стихий движет им? Как чарами Провидения поглощаемый ленивыми волнами подобных размышлений, он вздрагивал от вопросов и разговоров своего товарища, будто дерево от внезапного порыва ветра.

Через двое суток к обеденному затишью судно прибыло к Астрахани. Они первыми сошли на пристань, как раз напротив разведённого у складов большого костра, вокруг которого обедали грузчики и распространялись запахи густо заваренной рыбьей ухи. И сразу направились широкой улицей к посадской площади, вышли к ней в обход белокаменных палат таможни. Раскрытые ворота главного постоялого двора были по ту сторону площади, и оба, не сговариваясь, невольно задержались возле большого конного двора, на который степные кочевники пригнали для продажи очередной табунок разномастных объезженных коней, знаменитых тонконогих аргамаков, полюбовались на скакунов и разузнали о ценах на лучших из них.

Получив на постоялом дворе небольшую гостевую комнату, в нём и пообедали, после чего Удача один отправился к Белому городу внутри белокаменной крепостной стены. В настежь раскрытых Вознесенских воротах одиноко томился веснушчатый городовой стрелец в коричневом суконном кафтане с зелёными шнурками. Он с завистью разглядывал богатую шапку и дорогой бархатный кафтан высокого казака, который нетрезво удалялся главной улицей крепости к соборной площади и воеводиным приказным палатам. Казак тот будто не знал, чем бы ещё озадачить себя, какой затеей отвлечься от разбойной бездеятельности, и впечатление о праздности его настроения перерастало в уверенность из-за редких для мест средоточия земской власти прохожих. Удача удивился скучному малолюдству на улице, которую помнил оживлённой, днём непременно заполняемой теми, кто стремился что-то решить в воеводиных палатах или возвращался с тем или иным решением.