Портреты - [28]
Керес четыре раза был вторым в соревнованиях, победители которых получали право на матч с чемпионом мира – так ему и не удалось сразиться за мировое первенство (кроме матч-турнира 1948 года). Но никто другой не добился такого постоянства в успехах. Конечно, когда мы с ним конкурировали, как всегда в такой ситуации, отношения были острыми; а затем – самыми хорошими. Выяснилось, что Пауль просто-напросто добряк; он охотно давал всякие бытовые советы и помогал друзьям. Оказалось, что за несколько суровой внешностью скрывается немало юмора (это помогало ему пережить некоторые «строгости» советской жизни). «Да, – говорил Керес, – у меня дома подрастают проходные пешки». Даже в быту Пауль пользовался шахматной терминологией. Его хобби было – воздушные перевозки. Он знал расписание полета самолетов основных авиакомпаний мира. В Комитете физкультуры это ценили, и в особо важных случаях советовались с Кересом – как лучше проложить маршрут. Пауль шутил: все трудности отпадают, как только расстаешься с Аэрофлотом!
Однажды, находясь за рубежом, мы отправились на прогулку. Было жарко, и Керес предложил выпить что-нибудь прохладительное. «Но это же стоит денег», – за рубежом я становился скрягой. «Но так приятно тратить деньги», – возразил Пауль и… угостил меня! Это его «указание» было принято к неуклонному исполнению.
В июне 1974 года я впервые приехал в Таллин (на завод ТЕТ) и конечно, позвонил Кересу. Увы, он уже уезжал в аэропорт. Через несколько месяцев Пауль был в Москве, звонил, но что-то помешало нам повидаться…
Последний турнир Кереса был весной 1975 года в Канаде. Конечно, он был первым, а потом – утомительные сеансы одновременной игры. Пауль выезжал за рубеж один раз в год, подобные ограничения всегда казались мне дикостью; и я протестовал, но они были… Керес, несмотря на больные ноги, давал эти тяжелые сеансы – надо же было заботиться о семье. Трудный перелет Ванкувер – Монреаль – Амстердам – Хельсинки. Инфаркт, больница и печальный конец.
Жизнь Кереса – прекрасный пример служения шахматному искусству, и все другое – национальные предрассудки и прочее – отступало на второй план. Он высоко ценил общение с советскими мастерами, и это было на пользу всем нам.
Не всегда так бывает: один из новых прибалтийских вождей (враждебно относящийся ко всему советскому) в свое время увлекался шахматами и играл в советских соревнованиях; видимо, талант шахматный был столь скромным, что юноша не смог оценить значения русской, советской шахматной культуры, да и не только шахматной…
Когда бываю в Таллине, то прихожу на кладбище, что на берегу залива, чтобы поклониться великому шахматному художнику нашего столетия.
Ройб ФАЙН
Рыцарь, уклонившийся от боя
Ушел из мира сего седьмой (из восьми) участник АВРО-турнира 1938 г. Р. Файн вместе с П. Кересом был тогда победителем этого уникального соревнования. Наряду с успехом Р. Файна в 1936 г. в не менее знаменитом турнире в Ноттингеме, это было выдающимся достижением американского гроссмейстера. Он играл тогда смело и даже азартно, проявляя как оригинальное позиционное понимание, так и тактическую изобретательность.
Но не только этим ограничиваются достижения Файна в шахматах. Его труд в области эндшпиля (Basic chess endings) по глубине краткости и ясности изложения является первым и подлинно научным исследованием в изучении концов игры. Как только я получил эту книгу, она стала неизменно сопровождать меня на всех соревнованиях.
Увы, характер Файна как человека был противоречивым. Боевой шахматист, он уходил от шахмат, нередко уклоняясь от выступлений в турнирах. Его отказ играть в матч-турнире 1948 г., пожалуй не был неожиданным. Еще в сентябре 1946 г., накануне совещания шести сильнейших шахматистов мира, он внезапно покинул Москву из-за неотложных дел на Родине. Неужели дела эти были важнее первенства мира? И накануне матч-турнира 1948 г. Файн заявил о своем отказе от игры…
Можно сожалеть, что такой шахматный воин и одновременно исследователь избрал вместо шахмат карьеру практикующего врача-психолога. Видимо, взяли верх меркантильные интересы, либо Файн понял, что борьба за шахматным столиком связана с чрезмерными перегрузками.
Когда я впервые был в Нью-Йорке в 1983 г., виделись мы последний раз. С Решевским мы приехали в здание, где у Файна был врачебный кабинет. В холле небоскреба мы сфотографировались.
А теперь – партия первого тура (7 ноября 1938 г.), сыгранная в Амстердаме на АВРО-турнире.
1. e2–e4 e7–e6
2. d2-d4 d7-d5
3. Nb1–c3 Bf8-b4
4. e4-e5 c7-c5
5. d4:c5
Безобидный ход, не ставящий перед черными серьезных проблем, однако у моею партнера, по-видимому, была лишь одна цель – уйти в этой до тонкостей разработанной мной дебютной системе от обычных вариантов.
5. … Ng8–e7
6. Ng1–f3 Nb8-c6
7. Bf1-d3 d5-d4
Напрашивалось здесь 7 … Ng6, но и прямолинейный путь избранный черными неплох.
8. a2–a3 Bb4-a5
9. b2-b4 Nc6:b4
10. a3:b4 Ba5:b4
11. Bd3-b5+ Ne7-c6
Фатальная позиционная ошибка. Обязательно было 11… Bd7 12. Q:d4 B:c3+ 13. Q:c3 B:b5 по меньшей мере с равной игрой у черных. Здесь я просмотрел тончайший ход Файна на 13-м ходу.
