Портретных дел мастер - [5]
Таттл вернулся с шестью долларами — половиной гонорара — и двумя свечами. Несомненно, их стоимость будет вычтена из второй части гонорара, когда ее выплатят. Если выплатят. Ведсворт долго смотрел на портрет, который за последние дни сделался для него таким же реальным, как и изображенный на нем толстяк. Созерцая его, он кое-что для себя решил.
Поужинал он, как обычно, на кухне. Второй вечер подряд его сотрапезники держались понуро. Он не полагал, что они винят его в случившемся с садовником в худшем случае, они думали, что в его обществе сами потеряли бдительность и были наказаны. По крайней мере, так понимал дело сам Ведсворт он не полагал, что яснее проник бы в смысл происшедшего, если бы мог слышать слова или читать по губам собственно, пожалуй, вышло бы наоборот. Если судить по записной книжке Ведсворта с людскими мыслями и наблюдениями, познания человечества о себе самом — по крайней мере, когда их высказывают вслух или записывают на бумаге, — оставляют желать лучшего.
На сей раз он выбирал уголек тщательнее. Кое-как заострил перочинным ножом. Затем, когда мальчик уселся перед ним, застыв скорее от дурных предчувствий, чем по долгу натурщика, портретист нарисовал его снова. Закончив рисунок, он вырвал лист из альбома и, чувствуя на себе взгляд мальчика, сложил, изобразил, как прячет за пазуху, и передал через стол. Мальчик тут же сделал так, как ему показали, и впервые за весь вечер заулыбался. Затем, каждый раз затачивая уголек заново, Ведсворт нарисовал кухарку и горничную. Обе взяли сложенные листки и, не разворачивая, спрятали. Затем он встал, пожал им руки, обнял мальчика и вернулся к своим ночным трудам.
«Больше достоинства», — повторял он себе, когда зажигал свечи и доставал кисть. Ну что ж, если человек наделен достоинством, по его наружности видно, что он человек мыслящий. Об этом говорит лоб. Тут мы кое-что и подправим. Он измерил расстояние между бровями и линией волос и посередине, вровень с зрачком правого глаза, вылепил лоб: сделал шире, изобразил небольшую выпуклость, словно в этом месте что-то начинает расти. Такую же выпуклость он выписал и над левым глазом. Вот так-то лучше. Затем изобразил то же самое над левым глазом. Да, уже лучше. Но о достоинстве судят и по подбородку. Конечно, нижнюю челюсть Таттла и так не назовешь дряблой. Но, пожалуй, зачаточная бородка поможет: несколько мазков по обеим сторонам подбородка. Ничего такого, о чем немедленно заговорят, не говоря уже об обиде, — только намеки.
Пожалуй, требуется еще один намек. Он осмотрел крепкую, исполненную достоинства ногу инспектора — от обтянутой чулком голени до туфли с пряжкой. Затем изучил параллельную ей ножку клавесина — от закрытой крышки до золоченой лапы, над которой столько трудился. Может быть, зря тратил силы? Инспектор не распорядился изобразить клавесин в точности. Если с окном и таможней он превзошел реальность, почему бы не обойтись точно так же и с клавесином? Тем более что присутствие лапы подле таможенника могут расценить как признак жадной и хищной натуры, а такого ни один заказчик не пожелает, даже если натура отражена правдиво. Итак, Ведсворт замазал львиную лапу и заменил ее безобидным копытом, серым, слегка раздвоенным.
Привычка и благоразумие убеждали его задуть две свечи, выданные хозяином, но портретных дел мастер решил: пусть горят. Теперь это его свечи — или, как минимум, он вскоре бы за них заплатил. Он вымыл на кухне кисти, уложил этюдник, оседлал кобылу и запряг ее в тележку. Лошадь шла так, словно не меньше него радовалась отъезду. Когда они выходили из конюшни, он увидел, как озаряют оконный переплет свечи. Вскочил в седло, почувствовал, как зашевелилась, тронулась с места кобыла, ощутил на лице холодный ветер. На рассвете — через час — предпоследний портрет его кисти внимательно рассмотрит горничная, задувая попусту горящие свечи. Он понадеялся, что на небесах можно будет писать картины, но еще жарче он надеялся, что на небесах можно будет остаться глухим. Кобыла, которой вскоре предстояло позировать для его последнего портрета, сама вышла на лесную дорогу. Спустя некоторое время, когда дом мистера Таттла остался далеко позади, Ведсворт возопил в лесной тишине.
Перевод Светланы Силаковой
Лауреат Букеровской премии Джулиан Барнс – один из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии, автор таких международных бестселлеров, как «Англия, Англия», «Попугай Флобера», «История мира в 10/2 главах», «Любовь и так далее», «Метроленд», и многих других. Возможно, основной его талант – умение легко и естественно играть в своих произведениях стилями и направлениями. Тонкая стилизация и едкая ирония, утонченный лиризм и доходящий до цинизма сарказм, агрессивная жесткость и веселое озорство – Барнсу подвластно все это и многое другое.
«Не просто роман о музыке, но музыкальный роман. История изложена в трех частях, сливающихся, как трезвучие» (The Times).Впервые на русском – новейшее сочинение прославленного Джулиана Барнса, лауреата Букеровской премии, одного из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии, автора таких международных бестселлеров, как «Англия, Англия», «Попугай Флобера», «Любовь и так далее», «Предчувствие конца» и многих других. На этот раз «однозначно самый изящный стилист и самый непредсказуемый мастер всех мыслимых литературных форм» обращается к жизни Дмитрия Шостаковича, причем в юбилейный год: в сентябре 2016-го весь мир будет отмечать 110 лет со дня рождения великого русского композитора.
Впервые на русском – новейший (опубликован в Британии в феврале 2018 года) роман прославленного Джулиана Барнса, лауреата Букеровской премии, командора Французско го ордена искусств и литературы, одного из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии. «Одна история» – это «проницательный, ювелирными касаниями исполненный анализ того, что происходит в голове и в душе у влюбленного человека» (The Times); это «более глубокое и эффективное исследование темы, уже затронутой Барнсом в „Предчувствии конца“ – романе, за который он наконец получил Букеровскую премию» (The Observer). «У большинства из нас есть наготове только одна история, – пишет Барнс. – Событий происходит бесчисленное множество, о них можно сложить сколько угодно историй.
Впервые на русском — новейший роман, пожалуй, самого яркого и оригинального прозаика современной Британии. Роман, получивший в 2011 году Букеровскую премию — одну из наиболее престижных литературных наград в мире.В класс элитной школы, где учатся Тони Уэбстер и его друзья Колин и Алекс, приходит новенький — Адриан Финн. Неразлучная троица быстро становится четверкой, но Адриан держится наособицу: «Мы вечно прикалывались и очень редко говорили всерьез. А наш новый одноклассник вечно говорил всерьез и очень редко прикалывался».
Казалось бы, что может быть банальнее любовного треугольника? Неужели можно придумать новые ходы, чтобы рассказать об этом? Да, можно, если за дело берется Джулиан Барнс.Оливер, Стюарт и Джил рассказывают произошедшую с ними историю так, как каждый из них ее видел. И у читателя создается стойкое ощущение, что эту историю рассказывают лично ему и он столь давно и близко знаком с персонажами, что они готовы раскрыть перед ним душу и быть предельно откровенными.Каждый из троих уверен, что знает, как все было.
Впервые на русском – новейший роман современного английского классика, «самого изящного стилиста и самого непредсказуемого мастера всех мыслимых литературных форм» (The Scotsman). «„Элизабет Финч“ – куда больше, чем просто роман, – пишет Catholic Herald. – Это еще и философский трактат обо всем на свете».Итак, познакомьтесь с Элизабет Финч. Прослушайте ее курс «Культура и цивилизация». Она изменит ваш взгляд на мир. Для своих студентов-вечерников она служит источником вдохновения, нарушителем спокойствия, «советодательной молнией».
(Из сборника "Двенадцать рассказов", Counterpoint, 1997)
Александр Кабаков – прозаик, журналист; автор романов «Все поправимо», «Последний герой», повестей «Невозвращенец», «Беглец», сборника рассказов «Московские сказки».Сандра Ливайн – американская писательница, автор сборника детективов и… плод воображения Александра Кабакова. «Моему читателю не надо объяснять, что повести Сандры Ливайн включили в книгу моих рассказов не по ошибке – я ее родил, существует эта дама исключительно на бумаге. Однако при этом она не менее реальна, чем все персонажи рассказов, написанных от моего имени в последние годы и включенных в эту книгу.Детективы Сандры Ливайн и другие мои фантазии на сиюминутные темы – две стороны одного мира».
У него за спиной девять жизней и двадцать тысяч миль на колесах — этот кот заставил свою хозяйку поволноваться. Когда Сьюзен Финден принесла домой двух новых питомцев, одному из них не хватило смелости даже выбраться из своего укрытия под кроватью. Но совсем скоро Каспер стал подолгу пропадать на улице, и гулял он, как выяснилось, не пешком… Свою историю, тронувшую сердца миллионов людей по всему миру, кот-путешественник расскажет сам!
Роман «Минское небо» повествует о столкновении миров: атомно-молекулярного и виртуального, получившего в книге название «Семантическая Сеть 3.0». Студент исторического факультета Костя Борисевич внезапно обнаруживает, что он является не простым белорусским парнем, а материализовавшейся компьютерной программой Kostya 0.55. Грани между мирами в сознании парня постепенно стираются, а в водоворот чрезвычайных событий втягиваются его друзья и соседи по съёмной квартире: вечно пьяный Философ, всезнающий мизантроп Ботаник и прекрасная девушка Олеся, торгующая своим телом в ночных клубах.
Замучили трудности в общении с лицами мужской национальности? Никак не можешь завести в доме порядочное существо на букву «М»? А может быть, между вами любовь, чувства, ла-ла? Да только он предпочитает не тихо-мирно сидеть у тебя под юбкой, а только изредка туда заглядывать? И с редкостным упорством выносит твою зубную щетку из своего дома? Или тебя можно поздравить: тебе посчастливилось обзавестись новеньким мужчиной — почти без пробега или совсем чуть-чуть подержанным? И теперь ты озабочена, как бы часом не испортить свое приобретение неправильной эксплуатацией? Во всех перечисленных случаях эта книжка — как раз то, что тебе надо! Журналистка «SPEED-Info» Жанна Голубицкая утверждает: любовь по определению не может быть провальным проектом. Из любого мужчины — если уметь с ним правильно обращаться! — может получиться не только нормальный человек, но и достойный спутник жизни.
Курочка Ряба снесла, как ей и положено по сказочному сюжету, золотое яичко. А дальше никаких сказок — один крутой реализм, столь хорошо знакомый читателям и почитателям Анатолия Курчаткина. Золотая лихорадка по Джеку Лондону — с ночной пальбой и нападениями на инкассаторов — что ни говорите, не самый традиционный сюжет для российской сельской глубинки. Но трясет-то эта лихорадка героев вполне нашенских — сочных, гоголевских, знакомых до боли… Ни один из них не выйдет без потерь из битвы за золотые скорлупки.