Портрет тирана - [37]
Неудачи не отрезвили Сталина. Он ищет и, как ему кажется, находит выход в… немедленной коллективизации сельского хозяйства.
В 1927 году XV партсъезд рекомендовал не торопиться с внедрением колхозов и всемерно помогать индивидуальному хозяйству бедняков и середняков. Эту линию подтвердили все последующие партийные решения, вплоть до весны двадцать девятого года. Вполне определенно высказался на сей счет и генсек. В канун празднования десятой годовщины революции, 5 ноября 1927 года, Сталин уверял иностранные рабочие делегации в том, что коллективизация сельского хозяйства будет осуществлена постепенно, мерами экономического, финансового и культурно-политического порядка[99].
А потом — кнут в руки и ну стегать строптивого коня! Отброшен, как ненужная бумажка, пятилетний план коллективизации, скромный, а потому — реальный. Без оглядки на тылы, вперед, к сплошной коллективизации!
…Анализируя финансовое и экономическое положение страны, заместитель наркома финансов Фрумкин сообщил на заседании Политбюро, что политика сплошной коллективизации и принудительного изъятия хлеба уже привела к сокращению посевной площади. Эта политика работает против нас, она ведет к ликвидации новой экономической политики, запланированной Лениным на длительное время.
Сталин обрушился на Фрумкина яростно:
— Снять этого нытика с поста!..
В знак протеста против сталинского административного произвола Рыков, Бухарин и Томский покинули заседание. Но потом все же подписали заявление об единстве Политбюро.
Сталин продолжал гнуть свою линию.
Выдавая желаемое за действительное, генсек объявил кризисный двадцать девятый год «Годом великого перелома». Если сопоставить эти громкие слова с тощими цифрами — 7,6 процентов коллективизированных хозяйств на 3,6 процентах посевной площади страны, — то от «великого перелома» не останется ничего кроме фанфарного звона…
И начались колхозные гонки. Если одна область обязалась завершить коллективизацию к осени тридцатого года, соседняя клялась Центральному Комитету выполнить партийную директиву уже летом. Многие областные и даже республиканские вожди пришли к финишу весной, о чем и отрапортовали товарищу Сталину.
Покойный Борис Норильский, автор повести «Черное и белое», составил документально достоверное описание простой, как овсяная каша, технологии поголовной коллективизации. Зампред местного ГПУ товарищ Мякишев поучает уполномоченного Михаила Седого:
«Ты проводишь коллективизацию, я — паспортизацию. С Беляевcкой решено так: кто не попадет в твой список, попадет в мой, и — плакал паспорт. Так что не очень напрягайся, только шепни, р-раз — и мой. Сто процентов у тебя, сто процентов у меня. Сто и сто — двести. Уловил?..»
… То была авантюра чистой воды: без техники, без денежных средств, без специалистов, без всего самого необходимого организовать сотни тысяч коллективных хозяйств можно было только на бумаге.
Если бы компания заматерелых канцеляристов однажды после работы, никого не предупредив, отправилась в Непал и с ходу начала подъем на Джомолунгму — без всякой подготовки, без снаряжения, — их «поход» закончился бы, скорей всего, в ближайшей лечебнице для душевнобольных. А вот повальная коллективизация, проведенная в фантастические сроки, была объявлена величайшей победой партии в сельском хозяйстве…
Этот период ознаменован зарождением показухи, непременного атрибута советской жизни. Показуха оказалась неистребимо живучей, она въелась в экономику, потом проникла в науку, культуру, быт. Так въелась, что ныне ее и уголовные преследования не берут.
…Страшным горем обернулась разрекламированная «победа» колхозного строя для крестьян — разорением, унижением, миллионами смертей. То был один из самых крутых политических заворотов: повсеместно насаждать не только колхозы, но и совхозы и даже коммуны. Именно насаждать — к этому призывал Сталин в декабре 1929 года[100].
Крестьяне начали прятать зерно, резать скот, птицу.
Стон стоял по деревням.
А хлеба в стране все меньше и меньше.
Подошла еще одна военная зима и Сталину пришлось еще раз отступить. Новый, какой уж по счету зигзаг назывался «Головокружение от успехов». Эту статью генсек опубликовал в «Правде» в марте 1930 года. Оказывается, некоторые товарищи неправильно поняли указание ЦК и напрасно форсировали темпы коллективизации, забыв о принципе добровольности.
Выступление Сталина оказалось всего лишь театральным жестом. Ни о чем он лично не сожалел, тем более, что виновными в «перегибах» были объявлены местные руководители. Ничего менять в своей людоедской политике генсек не собирался. Пройдет десять лет и Сталин совершит грабительский набег на безоружных крестьян Прибалтики, Западной Белоруссии, Западной Украины, «добровольно» присоединившихся к его короне. Недовольных — в Заполярье, в лагеря. И назовет он эту истребительскую акцию привычно «коллективизацией».
А после большой войны, которую Сталин против собственного ожидания выиграет, он пройдется неумолимой метлой сплошной коллективизации по другим землям. И выметет из сопредельных стран изобилие. Вместе со свободой.
В новой жизни разве это нужно?..
Лаврентий Берия — имя, написанное на страницах истории кровью. Человек, стоящий особняком даже среди многочисленных «преступников у власти», которыми, увы, был так богат XX век. Человек, при жизни Сталина считавшийся «выдающимся государственным деятелем», а после смерти вождя — расстрелянный как государственный преступник. «Отец родной» для подчиненных — и безжалостный палач для многих тысяч жертв ГУЛАГа. Человек, прорвавшийся к власти с небывалыми даже для сталинской эпохи цинизмом и жесткостью. Имя Лаврентия Берия до наших дней окружено пугающими легендами, тайнами, загадками.
От издателя Очевидным достоинством этой книги является высокая степень достоверности анализа ряда важнейших событий двух войн - Первой мировой и Великой Отечественной, основанного на данных историко-архивных документов. На примере 227-го пехотного Епифанского полка (1914-1917 гг.) приводятся подлинные документы о порядке прохождения службы в царской армии, дисциплинарной практике, оформлении очередных званий, наград, ранений и пр. Учитывая, что история Великой Отечественной войны, к сожаления, до сих пор в значительной степени малодостоверна, автор, отбросив идеологические подгонки, искажения и мифы партаппарата советского периода, сумел объективно, на основе архивных документов, проанализировать такие заметные события Великой Отечественной войны, как: Нарофоминский прорыв немцев, гибель командарма-33 М.Г.Ефремова, Ржевско-Вяземские операции (в том числе "Марс"), Курская битва и Прохоровское сражение, ошибки при штурме Зееловских высот и проведении всей Берлинской операции, причины неоправданно огромных безвозвратных потерь армии.
“Последнему поколению иностранных журналистов в СССР повезло больше предшественников, — пишет Дэвид Ремник в книге “Могила Ленина” (1993 г.). — Мы стали свидетелями триумфальных событий в веке, полном трагедий. Более того, мы могли описывать эти события, говорить с их участниками, знаменитыми и рядовыми, почти не боясь ненароком испортить кому-то жизнь”. Так Ремник вспоминает о времени, проведенном в Советском Союзе и России в 1988–1991 гг. в качестве московского корреспондента The Washington Post. В книге, посвященной краху огромной империи и насыщенной разнообразными документальными свидетельствами, он прежде всего всматривается в людей и создает живые портреты участников переломных событий — консерваторов, защитников режима и борцов с ним, диссидентов, либералов, демократических активистов.
Книга посвящена деятельности императора Николая II в канун и в ходе событий Февральской революции 1917 г. На конкретных примерах дан анализ состояния политической системы Российской империи и русской армии перед Февралем, показан процесс созревания предпосылок переворота, прослеживается реакция царя на захват власти оппозиционными и революционными силами, подробно рассмотрены обстоятельства отречения Николая II от престола и крушения монархической государственности в России.Книга предназначена для специалистов и всех интересующихся политической историей России.
К трехсотлетию воссоединения Украины с Россией.
В книгу выдающегося русского ученого с мировым именем, врача, общественного деятеля, публициста, писателя, участника русско-японской, Великой (Первой мировой) войн, члена Особой комиссии при Главнокомандующем Вооруженными силами Юга России по расследованию злодеяний большевиков Н. В. Краинского (1869-1951) вошли его воспоминания, основанные на дневниковых записях. Лишь однажды изданная в Белграде (без указания года), книга уже давно стала библиографической редкостью.Это одно из самых правдивых и объективных описаний трагического отрывка истории России (1917-1920).Кроме того, в «Приложение» вошли статьи, которые имеют и остросовременное звучание.
Эта книга — не учебник. Здесь нет подробного описания устройства разных двигателей. Здесь рассказано лишь о принципах, на которых основана работа двигателей, о том, что связывает между собой разные типы двигателей, и о том, что их отличает. В этой книге говорится о двигателях-«старичках», которые, сыграв свою роль, уже покинули или покидают сцену, о двигателях-«юнцах» и о двигателях-«младенцах», то есть о тех, которые лишь недавно завоевали право на жизнь, и о тех, кто переживает свой «детский возраст», готовясь занять прочное место в технике завтрашнего дня.Для многих из вас это будет первая книга о двигателях.