Портрет неизвестного в шляпе - [2]

К сожалению, слава приходила к ней одна, без обычного спутника – финансового успеха. Впрочем, жаловаться было грех. Вскоре настали времена намного тяжелей.

Описываемые события происходили больше двадцати лет назад, в девяностые годы прошлого века. Анимационная студия, где трудилась Валентина, в одночасье рухнула под грузом финансовых проблем и амбиций руководства. Художникам пришлось искать, чем бы заняться в эпоху раннего капитализма. Валя даже подумывала о том, чтобы пойти торговать цветами в палатку возле метро. Но однажды ее осенило: почему бы торговать не цветами, а их изображением? Уж что-то, а похоже изображать цветочки-листочки она умеет.

В общем, однажды майским утром художница Квитко поставила перед холстом букет сирени, срезанной в овраге рядом с домом совершенно бесплатно.

Работая на студии, Валентина привыкла жить в двух параллельных мирах. Один – скучный, жестокий, словом, реальный: в нем надо ежедневно зарабатывать на жизнь, делать ремонт, отстаивать в борьбе с чиновниками свою крошечную мастерскую на первом этаже приговоренной к сносу «хрущобы», трястись в переполненном вагоне метро, ежедневно покупать продукты и готовить завтраки и ужины. Зато другой, волшебный мир, созданный воображением Валентины, был ее стихией, ее настоящей жизнью. Когда бытовые заботы отодвигали на какое-то время счастливые моменты творчества, настроение у Валентины портилось. Подступала депрессия, и художница начинала чувствовать себя никчемной неудачницей, беспомощной перед проблемами реальной жизни. К счастью, пару дней напряженной работой быстро приводили ее в норму.

Теперь Валя не придумывала героев сказок, а писала на холстах бесконечные букеты. Рутинная и скучная, казалось бы, для художника ее уровня работа нравилась Квитко все больше и больше. Она внезапно почувствовала себя Феей Драже из волшебной страны, исполняющей любые желания заказчиков. Васильки, подсолнухи, ромашки, пионы, тарелки со спелой клубникой и вазочки с прозрачной красной смородиной… Цветы и ягоды окружали ее и в реальной жизни, и на холстах. У Валентины наконец появились деньги, она уже не считала каждую копейку. Валя давно была и добытчицей, и творцом, и хозяйкой в одном, как говорится, флаконе, поэтому новые обстоятельства ее не могли не радовать.

Валин брак, как сейчас принято говорить, изжил себя. Одновременное пребывание Валентины в двух параллельных мирах, реальном и вымышленном, ее мужу постепенно стало в тягость. Волшебный мир, созданный воображением талантливой женщины, был для него необязательным и неинтересным. Валю, напротив, раздражали бесконечные идеи супруга купить в дом какую-нибудь навороченную технику или приобрести крутую видеокамеру, ради которых требовалось отменить интересное путешествие или реже покупать билеты в театр.

Словом, Валя облегченно вздохнула, когда супруг внезапно встретил практичную молодку с квартирой и съехал от нее.

«Вот и ладненько, по крайней мере, совесть не будет мучить, что выгнала его на улицу, сиротинушку неприкаянного!» – подумала в тот день Валентина.

Сегодня, задвинув в угол портрет незнакомца, она прикидывала на холсте очередную композицию.

«Натюр-морт, мертвая природа, – неожиданно с горечью подумала художница. – Надоело! Я сама, словно срезанные цветы, застыла в своем развитии, окуклилась, остановилась. Цветы – это ведь не только букеты в вазах, это еще… ну да, похороны. Хорошо, хоть сегодня портрет написала, все-таки иной жанр, живое человеческое лицо.

– А вдруг это судьба, рок, фатум? – неожиданно подумала Валентина и развеселилась. – Что если передо мной прямо сейчас предстанет тот самый «натурщик» – в шляпе и черном пальто? Кто сказал, что Пигмалион обязан быть в мужском обличье? Почему я, Валентина Квитко, не могу оживить создание рук своих? Где он, мой роковой красавец Галатей, ауууу?

Внезапно в дверь позвонили, и Валентина вздрогнула. Она вытерла руки о тряпку и побежала открывать, будучи почему-то почти уверена, что за дверью стоит он, ее незнакомый «натурщик» из метро.

Однако перед художницей предстал бравый участковый, Артур Петрович Правдюк. Маленький, круглый, как колобок, с носом-картошкой на мясистом лице, он был полным антиподом неизвестного в шляпе, и Валентина не сдержала улыбки.

– Рисуете? – с уважением спросил страж порядка.

– Работаю, – вздохнула Валентина.

– На каком основании занимаете нежилое помещение? – поинтересовался участковый уже другим, официальным тоном.

– Я член Союза художников и мастерская мне положена по закону, – привычно парировала Валентина, – вот документы.

Они проговаривали этот диалог не в первый раз, и каждый играл свою роль в темпе, чтобы не оттягивать известный финал. В финале Валентине полагалось дать стражу порядка небольшую взятку, а точнее, подарить какую-нибудь маленькую картинку. Его жена Стелла, сотрудница ДЭЗа и поклонница муз, частенько подсылала мужа с проверкой к художникам. А те, зная, что участковый все равно найдет к чему придраться, предпочитали не связываться со служивым при исполнении и откупались небольшими и не самыми удачными работами.

Пока Валентина доставала из дальнего угла какой-то третьестепенный этюд, взору незваного гостя открылся холст с незнакомцем.