Портрет механика Кулибина - [7]
- Не прикажете ли посылать к вашему столу? - почтительно спросил седой и согбенный от старости настоятель Тихон.
- Извольте, святой отец, - снисходительно согласился Извольский. Хлеба у вас отменно хороши!
Настоятель сел в княжескую карету, и пышный поезд медленно проследовал вдоль полуверстовой монастырской стены к главным воротам. Вдоль берега, вокруг монастыря и за ним - насколько хватало глаз раскинулась ярмарка. Товары, привезенные со всех концов России и из других стран, были уже разложены в деревянных рядах и лавках, берестяных ларьках, палатках, а то и просто на земле. Присматриваясь к ним, вдоль рядов прохаживались толпы людей, съехавшихся отовсюду. Русская речь мешалась с украинской и белорусской, слышались гортанные восточные выкрики. Среди кафтанов и поддевок мелькали персидские и китайские халаты, крашенные хной огненно-рыжие бороды, тюрбаны, сюртуки и панталоны. Однако до торжественного открытия ярмарки торговать никто не решался. Сосед по запяткам объяснил мне, что раньше за подобные нарушения, по приказу князя, жгли товары виновных посреди ярмарки или раздавали бесплатно всем желающим.
У главных ворот монастыря Извольские и настоятель вышли из карет, всадники спешились. В обитель проследовали уже по старшинству, до отказа заполнили соборную церковь. Настоятель сам вел праздничную службу, вместе с монастырскими пели княжеские певчие. После службы крестным ходом обошли стены монастыря и отправились на главную торговую площадь.
Настоятель освятил воду, покропил ею ярмарочный флаг и подал его князю. Под звуки громкой музыки и пушечной пальбы Извольский поднял его на высокую мачту и объявил ярмарку открытой.
И сразу же вокруг поднялся неописуемый гомон и шум. Сидельцы в лавках принялись нахваливать свой товар, с шутками, прибаутками, нараспев, со смехом зазывать посетителей, гусляры заиграли и запели свои бывальщины. Кукольники, скоморохи и балаганщики, стараясь перекричать всех, гудели в дудки, сопелки, бухали в большие барабаны. Часть толпы сразу разошлась по рядам, приглядеть товар в лавках подешевле, разобраться, где им торгуют, подивиться на небывалое, привезенное из заморских краев.
- Два часа, - объявил Извольский, - пока я буду обедать у настоятеля, все свободны. Затем построиться в ряды у главных ворот. Малейшего опоздания никому не прощу!
7
В один миг огромная свита князя, оставив лишь нескольких караульных стеречь кареты и лошадей, растворилась в толпе. Поглядеть на веселую разноцветную ярмарку хотелось всем. Меня тоже звали туда, но я отказался. Мои мысли были заняты совсем другим. Я надеялся за эти два часа хоть что-нибудь узнать о матушке. Только как найти нижегородских купцов, лучше всего самого Осетрова, в этом вавилонском столпотворении? Он, кажется, торгует мукой и лесом. А язык, говорят, до Киева доведет.
Я бросился разыскивать мучные ряды, полагая, что они находятся гораздо ближе того места, куда сплавляют лес. Пробираться сквозь густые толпы людей приходилось с боем. На каждом шагу покупатели и продавцы что-то горячо доказывали друг другу, швыряли шапки и картузы об землю, расходились, снова сходились, били по рукам. Докричаться до кого бы то ни было я не мог. Те же, которые каким-то чудом отвечали мне, были либо целиком поглощены своими заботами, либо сами плохо знали ярмарку. Поневоле пришлось прислушаться к выкрикам:
- Отборные судаки, - зазывали из рыбного ряда, - подставляйте две руки! Осетры, белуги - налетай, подруги! Жигулевский язь - подходи, не боясь!
- Подновские огурчики, - доносилось из овощного, - каждый не более мизинца! Сам вельможный князь Потемкин их жаловал, курьера аж за тыщу верст за ними посылал!
- Дешевые иконы мстерского письма, хошь три вершка на четыре, хошь шесть на семь!
Я не стал задерживаться у длинного живописного ряда, лишь мельком взглянул на расписанные мастерами разных школ доски.
Однако миновать скоморохов оказалось еще сложнее.
- Эй, княжой слуга, - загородил мне путь сухонький старик в худом армяке и лаптях, - послушай о моем горьком житье-бытье! Вот я, голова два уха, семь лет как дома не бывал и оброка не плачивал. Вернулся из чужих краев, дом свой поправил, старосте три синяка поставил. Мой дом каменный, на соломенном фундаменте, труба еловая, печка сосновая, заслонка глиняная. Во дворе черная собака за хвост палкой привязана, хвостом лает, головой качает, ничего не чает!
- Ну и дом у тебя, земляк, - смеются в толпе, - просто загляденье! Давай, не глядя, меняться!
Поневоле и я поддаюсь общему веселью. А старик недаром обращался ко мне.
- Пожалуйте, сударь, - дергает за рукав, - от княжеских щедрот на поправку дома!
Я заливаюсь краской: откуда у меня деньги? Для вида шарю в карманах и, на счастье, нахожу двугривенный. Старик ловко ловит брошенную ему монетку, пробует ее на зуб и благодарит по-своему:
- Дай твоему хозяину бог полную пазуху блох!
И на всякий случай тут же скрывается за спины слушателей. А я иду дальше, прислушиваюсь к разноголосому шуму и вдруг оказываюсь на площади, где торгуют крепостными.
Грудь как будто сдавило железным обручем, и, вспомнив матушку, я снова не мог пройти мимо. Знакомый приказчик подмигнул мне, продолжая на все лады нахваливать плотника Григория и сенную девку Акульку:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Алексей Константинович Толстой (1817–1875) — классик русской литературы. Диапазон жанров, в которых писал А.К. Толстой, необычайно широк: от яркой сатиры («Козьма Прутков») до глубокой трагедии («Смерть Иоанна Грозного» и др.). Все произведения писателя отличает тонкий психологизм и занимательность повествования. Многие стихотворения А.К. Толстого были положены на музыку великими русскими композиторами.Третий том Собрания сочинений А.К. Толстого содержит художественную прозу и статьи.http://ruslit.traumlibrary.net.
Знаете ли вы, что великая Коко Шанель после войны вынуждена была 10 лет жить за границей, фактически в изгнании? Знает ли вы, что на родине ее обвиняли в «измене», «антисемитизме» и «сотрудничестве с немецкими оккупантами»? Говорят, она работала на гитлеровскую разведку как агент «Westminster» личный номер F-7124. Говорят, по заданию фюрера вела секретные переговоры с Черчиллем о сепаратном мире. Говорят, не просто дружила с Шелленбергом, а содержала после войны его семью до самой смерти лучшего разведчика III Рейха...Что во всех этих слухах правда, а что – клевета завистников и конкурентов? Неужели легендарная Коко Шанель и впрямь побывала «в постели с врагом», опустившись до «прислуживания нацистам»? Какие еще тайны скрывает ее судьба? И о чем она молчала до конца своих дней?Расследуя скандальные обвинения в адрес Великой Мадемуазель, эта книга проливает свет на самые темные, загадочные и запретные страницы ее биографии.
На необъятных просторах нашей социалистической родины — от тихоокеанских берегов до белорусских рубежей, от северных тундр до кавказских горных хребтов, в городах и селах, в кишлаках и аймаках, в аулах и на кочевых становищах, в красных чайханах и на базарах, на площадях и на полевых станах — всюду слагаются поэтические сказания и распеваются вдохновенные песни о Ленине и Сталине. Герои российских колхозных полей и казахских совхозных пастбищ, хлопководы жаркого Таджикистана и оленеводы холодного Саама, горные шорцы и степные калмыки, лезгины и чуваши, ямальские ненцы и тюрки, юраки и кабардинцы — все они поют о самом дорогом для себя: о советской власти и партии, о Ленине и Сталине, раскрепостивших их труд и открывших для них доступ к культурным и материальным ценностям.http://ruslit.traumlibrary.net.
Повесть о четырнадцатилетнем Василии Зуеве, который в середине XVIII века возглавил самостоятельный отряд, прошел по Оби через тундру к Ледовитому океану, изучил жизнь обитающих там народностей, описал эти места, исправил отдельные неточности географической карты.
«Кто любит меня, за мной!» – с этим кличем она первой бросалась в бой. За ней шли, ей верили, ее боготворили самые отчаянные рубаки, не боявшиеся ни бога, ни черта. О ее подвигах слагали легенды. Ее причислили к лику святых и величают Спасительницей Франции. Ее представляют героиней без страха и упрека…На страницах этого романа предстает совсем другая Жанна д’Арк – не обезличенная бесполая святая церковных Житий и не бронзовый памятник, не ведающий ужаса и сомнений, а живая, смертная, совсем юная девушка, которая отчаянно боялась крови и боли, но, преодолевая страх, повела в бой тысячи мужчин.