Портрет Лидии - [7]

— Платт? — удивился Артур. — Вы хотите сказать, что он участвовал в ограблении Глендовера?

— Да. Непосредственную работу, разумеется, проделала девушка, а разработал все Клайд. Большой специалист этого дела, и вообще очень одаренный человек. Жаль, что ему пришлось сесть в тюрьму, в армии ему нашлось бы дело.

— Девушка? — переспросил Артур. — О ком вы говорите, Уэллс? Какая девушка?

— Лидия.

Артур пренебрежительно рассмеялся. Уэллс поднял брови, пожал плечами и промолчал. В некотором недоумении, Артур пошел на попятную.

— Возможно, я чегото не понимаю. Когда произошло ограбление?

— Все сидели за обеденным столом, спальни пустовали. Прием проходил в Охотничьем зале, но женщины большую часть драгоценностей намеревались надеть после обеда, перед самыми танцами. Так что ей достался богатый улов. Случайно, как нам тогда казалось, она, спускаясь вниз, уронила лестницу. Она упала на террасу, все, конечно же, выскочили на шум. Увидели убегающую фигуру, непонятно какого пола. А вот время установили точно: четверть десятого.

— И двадцать минут спустя она оказалась в тридцати пяти милях! Хаха!

Уэллс промолчал и Артуру не оставалось ничего другого, как спросить: «От Глендовера до Нортон-Сент-Джайлса тридцать пять миль, не так ли?»

— Глендовер-Хауз расположен в десяти милях южнее Кингсфилда. Нортон — в двадцати пяти севернее. Всего тридцать пять.

— Тогда как…

— В этомто вся изюминка, — он положил руку на колено Артура. — Только не думайте, что вам есть в чем себя упрекнуть. Я прослужил в полиции немало лет, но они провели и меня.

— Что вы такое говорите?

— Видите ли, Карстерс, в тот вечер вы в Нортон-Сент-Джайлс не попали. От Кингсфилда вас отвезли максимум на милю, то есть дом, в котором вы находились, и Глендовер-Хауз разделяли десять миль.

— Но, дорогой мой человек, я же ездил туда с вами!

— Да, на следующее утро.

— В тот же дом.

— Нет.

— Но я мог поклясться…

— Вы не могли поклясться, что это тот же дом, потому что в тот вечер вы видели не дом, а только одну комнату.

— Хорошо, но ту же самую комнату.

— Нет.

— Знаете Уэллс, я не спорю с тем, что в те дни был наивным молодым лопухом, но ведь не слепым!

— Все слепы к тому, на что не смотрят. Что вы видели в комнате? Тот портрет. Что еще? Давайте, опишите мне комнату.

— Другую картину, Коро. Шахматы на столике у окна. Большой стол под клетчатой скатертью… э… черт побери, прошло шесть лет… Да, расшитые подушки и… э… — он пытался вспомнить что то еще, но перед глазами стояла Лидия.

— Видите? Все, что вы помните, без труда можно положить в машину и перевезти из одного дома в другой. Из дома Клайдов в Нортон-Сент-Джайлсе в дом Платта рядом с Кингсфилдом. О, он знал свое дело, этот Клайд. Он знал, что молодой холостяк, живущий в пансионе, воспринимает обстановку комнаты совсем не так, как женщина, даже не так, как женатый мужчина. Если его взгляд на чемто зацепится, остального он просто не увидит. Вот он и подсунул вам портрет Лидии и шахматы, можно сказать, два ваших увлечения, и они составили для вас всю обстановку.

— Но она привозила меня туда…

— В темноте, до Бартон Лэнгли и обратно. Точно так же, как Платт вез вас домой. Когда Лидия ушла, оставив вас и Клайда играть в шахматы, она поехала прямо в Глендовер-Хауз, расположенный в десяти милях, провернула дельце и вернулась к дому Платта аккурат к завершению вашей партии. Платт, который сидел в пабе до девяти часов, пришел туда же пешком и встретился с ней у дома. Вошли они вместе, вроде бы после совместной двадцатипятимильной поездки. Вот и все. Просто, как ясный день.

Артур долго сидел, поникнув головой, вспоминая всю ложь, которую он тогда услышал от нее. Наконец, спросил: «Он действительно ее отец?»

— Да, несомненно.

Что ж, хоть в этом она его не обманула.

— Ох, извините, я не понял, о чем вы, — добавил Уэллс. — Нет, нет. Клайд — ее мужем.

— Ее муж?

— Да, он же далеко не старик. Ее отец — Платт.

Ложь, одна ложь, ничего, кроме лжи! Сплошная ложь!

— Пожалуй, с таким отцом у девушки и не было шанса не пойти по кривой дорожке. Обыкновенный мелкий преступник. Но вот Клайд

— гений, творец в полном смысле этого слова. Он, кстати, нарисовал и картину.

— О? — Артуру больше не хотелось вспоминать картину.

— Типичная для него манера, — Уэллс рассмеялся. — Позировала не девушка. Профессиональная натурщица, каких приглашают, чтобы нарисовать «Зарю» или «Лето». Он же специально для этого случая подрисовал к телу лицо своей жены. Предположил, что в этом случае вы точно ничего не увидите, кроме портрета. Он всегда тщательно все продумывал.

Все ложь, а эта — венчающая все остальные! Он мог бы простить ей что угодно, но только не этот всесокрушающий удар по его невинности. К черту ее! Да кому она нужна? Вечером с ним обедала Эдна. Очень хорошая девушка, и такая миленькая.

— Да, ладно, — голос Артура пронизывало безразличие, — все это произошло давным давно. Я тогда был совсем молодым и зеленым. Еще по стаканчику? Теперь угощаю я.

1