Порт погибших кораблей - [43]

Если Скалга последовал за нами, возможно, море оказалось для него слишком велико. Я знала, что Орсия продолжает следить за происходящим под водой, но она не встречала пока ничего необычного. Говорила только, что обычных обитателей моря меньше, чем можно было ожидать. Но ничего странного в этом не было, учитывая, какое огромное количество мертвой рыбы мы видели в первые дни после катастрофы.

В пути мы не отходили далеко от берега. Вдоль горизонта на востоке темной нитью тянулась стена утесов. К западу ничего, кроме открытого моря. Моряки поговаривали о подозрительном отсутствии морских птиц. Видимо, их тоже отталкивало изобилие мертвой рыбы. Я достаточно салкар, чтобы понять тревогу, вызванную отсутствием птиц. Эти упорные борцы с океаном с самого начала были постоянными спутниками всех мореплавателей. А некоторые птицы, белоснежные, с широкими крыльями, считались приносящими счастье. У нас есть легенды о том, как такие птицы выводили терпящие бедствия суда к берегу. Я знала, что у многих кораблей они нарисованы на главном парусе.

На четвертый день плавания один сокол вернулся с сообщением, что впереди земля. Мы не знали, остров это или часть материка, вытянувшаяся в море.

Задолго до захода солнца мы заметили впереди темную линию. К востоку продолжалась стена утесов. Сигмун приказал спустить парус и двигаться медленней. Послали еще двух соколов. На этот раз они вернулись с сообщением, что мы приближаемся к цепи островов. Когда стемнело, впередсмотрящий доложил, что впереди к западу от нас заметил свет.

Сменивший направление ветер принес запах, который подсказал, что рядом есть действующий вулкан. Но столбов огня, как ожидали многие, в ночном небе не было.

На кораблях все паруса были спущены. Луна не пробивалась сквозь густые тучи. Мы больше не видели островов.

Когда я попробовала погладить Вождя, он зашипел и ушел на нос корабля. Стоял там, как впередсмотрящий. Я последовала за ним. Всякий раз, когда ветер доносил испарения вулкана, я начинала кашлять. В воздухе чувствовалось сгущающееся напряжение, и все были встревожены, хотя никто не мог бы сказать, почему.

Глава двенадцатая

Наверно, все провели беспокойную ночь. Со своего места, где я лежала рядом с Вождем, видны моряки, бродившие по палубе. Я едва успела задремать, как ко мне присоединились Кемок и Орсия. Сначала я уловила сопровождающий ее легкий запах трав, затем услышала вопрос, обращенный ко мне.

— Ты видела что-нибудь?

Я ответила правду:

— Ничего, потому что и не пыталась увидеть.

С того времени, как спрятала драгоценности, я не обращалась к своему дару, чтобы не привлечь к нам внимания того, чего мы хотим избежать. Что оно ждет нас в ночи, скрывшись в темноте, становилось ясно при одном взгляде на Вождя: он сидел, настороженно пригнувшись, и смотрел вперед с бесконечным терпением своего племени, как будто перед норой добычи.

Орсия сбросила на палубу свой плащ. Я догадалась, что она делает, хотя сюда свет лампы не попадал. Она поднялась на поручень и скользнула в воду. Ей обязательно нужно побыть в воде, а то она умрет. Кемок склонился над поручнем, но не последовал за ней. Орсия попала в хорошо знакомую стихию, а он может находиться там лишь ограниченное время, как всякое дышащее воздухом существо. Но я знала, что даже если они не рядом, сознание их едино и он продолжает ее охранять.

Я держала руку на голове Вождя и почувствовала, как он задрожал, будто собираясь прыгнуть. Хоть это было опасно, я раскрыла сознание.

… Я стояла на палубе корабля, ветер трепал мои волосы, в руке у меня нож. Через мысленную связь не последовало ни удара, ни попытки вторжения на уровне контакта. Скорее другое ощущение. Как Вождь крадется за добычей, так же с юга подкралось чувство. Подобно щупальцу, оно пыталось найти наше слабое место. Но это не живое существо!

Темная тень — Кемок — распрямилась, его плечи почти касались моих. Рука его тоже легла на оружие. Мы ждали: после разведчика может последовать нападение. Но его не было. То, от чего у меня мурашки побежали по коже, отступило.

Я слышала рассказы о живых мертвецах, тех, у кого колдеры отняли душу, но оставили тело. Были и другие истории, не менее мрачные, о местах, где хранился живой и молодой дух народа Древних. Но то, что подкрадывалось к нам этой ночью, не имело никакого отношения к людям, оно не могло разделить наши мысли и чувства. Если оно обладало жизнью — я была уверена, что, по крайней мере, целью оно обладает) — это такая жизнь, о которой мы и понятия не имели.

Кемок сражался с Тьмой в Эскоре. О его победах уже рассказывают легенды. Сама я так далеко не заходила в эту землю, в которой еще живут почти забытые опасности. Поэтому к нему был обращен мой вопрос.

— Что это было, воин?

— Что-то такое, для чего у меня нет имени, — сразу отозвался он. — Но я бы не пошел по его следу.

— Мне кажется, оно следит за нами.

Было слишком темно, чтобы я заметила движение его израненной в боях руки. На мгновение в воздухе блеснул знак, сначала он показался синим, потом свернулся в пятно, пожелтел, покраснел по краям и исчез.

— Да, мы это знаем, — негромко согласился он. Говорил он так, словно ожидал этого. Возможно, в Эскоре он уже проводил такие испытания и получил нужные ответы. Потому что знак его принадлежал Свету, а сомкнулась вокруг него Тьма.