Порождённый - [13]

Казалось, что он общается с помощью языка геометрии. Его было крайне сложно понимать. Дошло до того, что мозг Грыжкина закипел, словно это был Везувий. Потоки мыслительной деятельности лавой залили его нейроны и Грыжкин превратился в Помпеи.

Он стоял и смотрел на танец геометрических фигур, чувствовал их трепет, сливался с ними. Какой же он был дурак. Почему раньше он не мог заметить всё величие математики?

– «Ты был глуп, сын мой» – грозно произнёс математик. – «Твой мозг был подобен ситу.

По причине незнания он пропускал сквозь себя всю математическую красоту существования. Но теперь ты здесь. И теперь ты знаешь. Смысл бытия заключён в вечности. Смысл бытия равен бесконечности. Познать его может только математика» – его речь эхом скакала по этажам уравнений и логарифмов.

Грыжкин больше не хотел быть обычным, ему не хотелось возвращаться в серый и унылый мир. Он обрёл свой дом. Он лично узрел числового Демиурга. Будет преступлением снова вернуться на тупую работу, служа не менее тупым людям. Он упал на колени и взмолился. Его сердце бешено билось от бесконечных бесконечностей, что витали вокруг него.

– «Да будет так» – мудрым тоном произнёс математик. И дифференциалом пронзил Грыжкина насквозь.

«Не ходи за гаражи»

Мне говорила мама в детстве: «не ходи за гаражи, там грязью тает неизвестность, собакин труп едят бомжи».

Так больше не может продолжаться. Я устал от этого. От мира, от людей, от собственной беспомощности. Пока люди на улицах радуются грязному снегу и лепят спидозных снеговиков, мне приходится следить за моей старой бабкой. Грязное, вонючее, обрюзгшее тело смотрит на меня немигающими глазами. У меня начинаются какие-то цельные галлюцинации и мороз по коже.

Кажется, что я стаю у врат Рая, ошибясь нужным этажом. И не Рай это вовсе, а последний этаж Ада, где мне уготована участь Сатаны и Иуды. Это же нужно было дойти до такой грязной и склизкой ручки. Моя жизнь отвернулась от меня, ибо я её предал. Предал все свои идеалы и стремления, предал своего царя и свой народ, теперь я всего лишь одинокий свинопас. Бабка утвердительно хрюкнула на все мои душевные стенания.

Какая же мерзость! На что я иду ради рухляди? Бабка – рухлядь, квартира – её рухлядь. Тараканы уже пробрались в каждую её щель, мне мерзко прикасаться к вещам. Беру ложку для чая, а там таракан. Да этой бы ложкой тыкнуть ей в глаз, вынуть его и сожрать. На зло всем вам, грёбаные моралфаги. Хатьфу на ваши кислые рожи.

Эта старая и треснувшая плоть похожа на древо жизни. Всё липкое, склизкое, обгаженное, обмазанное чем-то неприятным. Жизнь зародилась в каком-то дерьме, вышла из воды, а потом сперматозоидом ворвалась в матку и родила меня. Весь в жиже я кричал от осознания бренности бытия. Тупые обезьяны практиковали небезопасный секс и получили в подарок меня, а хотели плазму в кредит. И так повсюду: посмотрите на этих уродцев на улице. Чем они заняты? Мазюкаются в грязи. Такие же узники низменных интенций, как и все мы.

Холодно до костей. Старое тело похоже на этот ветхий дом. И тараканы ползут по рукам, объедают ногти, заползают в рот. Старость не дружит с лейкоцитами и иммунитет падает. Падает по горке бытия в самый низ, где гниют объедки старой подъездной кошки. Дом этот проклят, вот что скажу с чистым сердцем и грязной совестью.

В одной из квартир подох дед, да и разложился знатно. Мало того, что на кровати разложился, так ещё и физически разложился.

Всё пропахло тухлятиной, теперь мне кажется, что запах скисшего куриного супа закипает у меня во рту. Попробуйте как-нибудь прокипятить такое. Вонь будет стоять страшная. Слёзы польются из глаз, может от запаха, может от бессмысленности вашего существования. А мне казалось, что я самый умный. Хе-хе.

Казалось одно, а оказалось другое. Теперь я мучаюсь в этом чистилище. Тут контраст – еб*нуться можно. Вышел покурить в проссанный подъезд и ужаснулся от видов местной этники. Свет не горит, в подъезде стоит амбре мочи и дерьма, в углу калачиком свернулся алкаш и собака, естественно и они были обоссаны. По стенам идут ржавые трубы, от которых тепло не идёт, так как ему тошно отдаваться таким прокуренным и прожжённым людям.

И представьте – между труб торчит икона, красота… Картину дополняют голые провода, которые манят мои пальцы, словно трусы грязной шлюхи. Хатьфу.

Вот вам и труды философов, вот вам и великие трактаты о смысле жизни. Разве это жизнь? Дохнуть и гнить заживо в гадюшнике советских времён. Смотреть на сторчавшееся небо и пожинать его токсичные дары. Постоянно оборачиваться по сторонам, ожидая подвоха от пьяного быдлана, что несётся на скорости сто восемьдесят. Ох, не зря смотрел вместе с бабкой канал Спас, только жаль, что никого он не спас. Мы гладиаторы, что были брошены на борьбу с судьбой. Только вот у нас гепатит, да и трусы порваны. Шансы у нас не соизмеримы.

Страх, голод и трах – вот инстинкты, что ведут человека по жизни. За окном ползёт очередная многоножка и кричит на своих отпрысков. Вот же свиноматка, нарожала, а потом орёт. И удивляйтесь потом, что все вокруг такие же покалеченные, как и улицы нашего города. Здесь всё бытие чётко и лаконично кто-то выжег на стене подъезда – «нам пиз*ец, ребята, молитесь за нас».