Порожденная иллюзией - [5]

Мама знает, как мне любопытно, что здесь делает французишка, но ничего не говорит. Сигаретный дым окружает ее темноволосую голову словно ореол. Ниспадающие локоны, с которыми я играла когда-то в детстве, остались в прошлом. Мода диктует свои правила, и сегодня женщины стараются стричься как можно короче, хотя и не всем это идет так, как моей матери. Я скучаю по ее длинным волосам. Благодаря им она выглядела более… по-матерински.

– Да, Анна, как спалось? Ты казалась немного взвинченной, когда вчера уходила в свою комнату.

Желудок сжимается от беспокойства. Значит, она не забыла прошлый вечер.

– Я же сказала, что спала прекрасно!

К счастью, в разговор вклинивается Жак:

– Ох, чуть не забыл, зачем пришел. Я хочу вставить еще два номера перед вашим выступлением, чтобы в глазах публики ведущая роль в шоу стала еще значимее. Это добавит вам престижа.

Благодарная агенту за своевременное вмешательство, я устраиваюсь в глубоком мягком кожаном кресле напротив мамы и Жака и мысленно возвращаюсь к нашему спору.

Все началось, когда я спросила маму, почему она не позволяет мне расширить свой магический репертуар, добавив более сложные фокусы. Я стояла в коридоре и наблюдала, как она готовится ко сну, сидя перед туалетным столиком и нанося на лицо холодный крем «Пондс».

Мама поджала губы:

– Потому что это пустое. Вся твоя магия является лишь прелюдией к главному событию – моему выступлению. Ну в самом деле, дорогая, мы ведь это уже обсуждали. Почему мы опять к этому возвращаемся?

«Потому что я хочу, чтобы хоть один раз ты признала, что я очень и очень хороша и мои фокусы – важная часть шоу».

Но признания от нее не дождаться, так что я решила сменить тактику:

– Если мы расширим мой репертуар, то сможем охватить большую аудиторию, а значит, шоу станет успешнее, и у нас не будет необходимости проводить частные сеансы.

– Твое сопротивление сеансам становится утомительным. Мы с Жаком разработали план, и сеансы являются важной его частью. Честно говоря, не понимаю, почему они так сильно тебя беспокоят.

Может, потому, что я устала от того, что мою мать в любую минуту могут бросить в тюрьму за нарушение закона? Или потому, что у меня в кои-то веки появился настоящий дом, а скандал будет стоить нам регулярных выступлений? А может, потому, что сейчас у меня есть шанс на нормальную жизнь, и я не хочу, чтобы жажда славы моей матери его уничтожила? Я не смела прямо высказать ни одну из этих мыслей, поэтому просто обиженно замолчала. Как всегда.

Мама хлопает в ладоши, возвращая меня в настоящее.

– Добавить еще несколько номеров в самом начале – потрясающая идея! – говорит она.

Да, идея хорошая, но я не собираюсь сообщать об этом Жаку.

– А разве для этого не поздновато? – подстрекаю я. – Готовясь к завтрашней премьере, мы целый месяц рекламировали шоу по всему городу. Разве программа не должна была давным-давно устояться?

Я прячу улыбку, видя, как вспыхивает Жак. Его темные глаза выразительны, но не выдают истинных чувств, а черные волосы зачесаны назад и завиваются у воротника элегантного костюма. Жак переехал в США несколько лет назад, желая ускорить продвижение своих французских артистов и зацепиться в процветающей американской индустрии развлечений.

– Не будь такой вредной, дорогая. – Мама отмахивается от меня легким движением руки и переключает внимание на Жака. – Итак, какой номер лучше всего добавить? Хм-м...

Я откидываюсь на спинку кресла и закипаю от злости, наблюдая, как француз потягивает мой чай. Пальцы начинают подрагивать, и я хватаю со стола колоду карт. Перетасовка успокаивает.

– Нам не нужен еще один медиум или менталист, – продолжает мама, не дожидаясь ответа. – Может, фокусник? Или нет, почему бы нам не попробовать что-то совсем иное?

На ней красный халат-кимоно с вышивкой и королевские домашние туфли. Я замечаю, насколько безупречен ее макияж. Мама наверняка знала, что импресарио заглянет этим утром.

Жак одобрительно кивает:

– Блестяще. Я тоже думаю, что фокусник ни к чему. Мы же не хотим, чтобы кто-то составил Анне конкуренцию, хотя я видел не слишком много магов, на это способных.

Мама хмурится, но Жак этого не замечает. Он должен был сказать, мол, не хочет, чтобы кто-то составлял конкуренцию ей. Она ведь «гвоздь программы» и очень ревностно охраняет этот статус. И судя по морщинам на ее лбу, Жак только что придал моей роли в шоу слишком большое значение, и маму это не устраивает.

– Может, нам стоит пригласить молодого певца? – продолжает агент, по-прежнему не замечая своей бестактности. – А после него могли бы выступить какие-нибудь танцоры. Подарим зрителям немного новых ощущений. Главное не переборщить. Мы же не хотим, чтобы они стали беспокойными.

– У вас есть кто-нибудь на примете? – спрашиваю, пытаясь отвлечь маму от комментария Жака, хотя в глубине души и удовлетворена тем уважением, что он выказал моему мастерству.

Он решительно кивает. Ну конечно! Меня накрывает волной раздражения. Он умело подводит маму к тому, что это ее идея, хотя сам уже давно все распланировал. Наверняка все было придумано еще несколько недель назад.

– Недавно я подписал контракт с начинающим певцом и знаю танцевальную труппу, которая ищет работу.