Порок и добродетель (Звонок из преисподней) - [16]

– У меня нет твоей эластичности.

– Ну, мне-то пришлось столько раз ударяться о стенки, что у меня никаких острых углов не осталось, все сгладилось. – И она твердо добавила: – Послушай моего совета, найди себе другие колени и все остальное в придачу. Вроде как возьми себе другую собаку. Но никаких дворняжек, поняла?

Джулия не могла не рассмеяться. Крис всегда умела ее взбодрить.

– Вот так-то лучше. Давай еще выпьем на дорожку. Моя-то все время в гору.

Джулия легла спать как в тумане под действием алкоголя и усталости. Крис должна знать, она столько раз уже попадала в огонь, что вполне готова к пластической операции. Джулия никогда не могла выдержать такого накала. Не для нее сжигающая все страсть к другому человеческому существу. «Да, в самом деле? – ехидно спросила она сама себя. – Тогда чего же ты мечешься, как влюбленная школьница».

«Да потому что я никогда ею не была, – ответила она сама себе с горечью. – Мне бы через все это пройти в семнадцать. Но я переживу. Должна. Вот увидите. Стоит мне вернуться к своему старому распорядку, я буду в норме».

Однажды ночью, недели через две после всех этих событий, разразилась весенняя гроза. Дикий ветер и тропический ливень. Он разбудил Джулию, и, пока она соображала, что к чему, почувствовала у себя за спиной что-то живое и теплое. Брэд! Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Но окончательно проснувшись, она поняла, что это всего лишь Уиллум, кот, который однажды пришел, осмотрел квартиру и решил в ней поселиться. Он вылез из своей корзинки из-за грозы и залез к ней на кровать в поисках компании. Она погладила его. Большой и черный, с белыми манишкой и кончиками лап, он под ее рукой напоминал ровно урчащую машину. «Одни мы с тобой, Уиллум», – подумала Джулия. Она еще не излечилась, все еще хотела Брэда, все еще скучала. Что ж, это тянулось дольше, чем она рассчитывала. Пройдет. Всему приходит конец. «И слава Богу», – подумала она, переворачиваясь на бок, в то время как кот уютно устраивался у нее за спиной. Но когда она засыпала, ей снова показалось, что это Брэд.

Он вылетел из Лондона с незнакомым чувством сожаления, которое пряталось за его удовлетворением. Джулия Кэрри подействовала на него как транквилизатор, он уже не чувствовал своего обычного беспокойства. Она оказалась наименее требовательной, но и наиболее завораживающей из всех женщин, которых он когда-либо встречал. Она сыграла с ним в игру, в какую ему не приходилось играть уже многие годы, а также позволила передохнуть от дел и приготовиться к тому, что его ожидает.

Но он никогда не думал, что будет продолжать о ней вспоминать через несколько недель, не ожидал, что ему снова захочется ее видеть, захочется снова обнять ее. Раньше одного раза вполне хватало, слишком многие ждали своей очереди. Тогда почему он не мог забыть Джулию Кэрри, почему она все время преследовала его, как запах ее духов – зовущий, завораживающий? Она вспоминалась ему в самые неподходящие моменты, даже когда он бывал с другой. Когда он обнимал какую-нибудь худенькую до истощения женщину, то сразу вспоминал округлые, женственные формы и теплоту Джулий. И буйная реакция другой – пущенные в ход когти и зубы – напоминали ему о страстной, но сдержанной реакции Джулии. Она никогда не позволяла себе распускаться. Он всегда чувствовал, что даже в моменты экстаза, хотя она и щедро отдавала себя, где-то в глубине затаилась какая-то ее часть, до которой ему, как он ни старайся, не добраться. Может быть, именно поэтому он не мог отправить ее в прошлое, где было ее место, чтобы сосредоточиться на настоящем или даже будущем.

Он все вспоминал, как она ушла от него в то последнее утро, даже не оглянувшись. Это заставляло его осознавать, что впервые ему не удалось победить в игре. И, тем не менее, она была просто потрясающей, черт побери, не только в смысле секса, но и просто для того, чтобы побыть вместе, поговорить или помолчать, если уж на то пошло. И еще его мучило, что она не спросила, как они все обязательно спрашивают, увидит ли она его еще.

Разумеется, Брэд с самого начала чувствовал в ней жесткую самодисциплину. И как он теперь понял, с ней ему справиться не удалось. Он постоянно, даже в самые пылкие моменты, ощущал ее холодный ум. И хотя независимость в женщинах ему нравилась, такая степень внутренней свободы его раздражала. Как будто он ей вовсе не нужен. Чего ему хотелось, понял он с большим изумлением, это второй раз откусить от того же яблока. Невероятно. Обычно одного раза хватало вполне. Они приходили, видели, но до сих пор не побеждали. И все равно ему хотелось еще раз попробовать разрушить этот самоконтроль, посмотреть, что лежит у нее в самой глубине.

Все это его удивляло, но вместе с тем подтверждало его вечную мысль о том, что в жизни еще много неожиданностей. Особенно в женщинах. А в случае с Джулией Кэрри он понимал, что только слегка царапнул поверхность. Этого мало, твердо решил он, когда эти постоянные воспоминания о ней превратились в неуправляемое желание. Я должен вернуться и закончить с этим так, как надо. Если я этого не сделаю, станет хуже. А сколько еще женщин ждет, чтобы он их открыл…