Порог между мирами - [9]

Сол не произнес в ответ ни слова. В большом, устланном коврами кабинете царила абсолютная тишина.

— Ничего не скажешь, Сол? Так и собираешься сидеть?

— Я приехал сюда к девушке, которая мне нравится, — ответил Сол. — Ее зовут Спарки Риверс. Я хотел бы ее увидеть. — Он чувствовал себя совершенно измотанным. — Она не такая, как остальные… По крайней мере, те, с которыми я был, — пробормотал он, потирая лоб. — Нет, сейчас я слишком устал. Я передумал. Ухожу.

— Если она настолько хороша, как ты говоришь, то тебе вовсе не придется тратить силы, — рассмеялась голова, довольная своей шуткой. — Вызови сюда шлюшку по имени Спарки Риверс, — бросила она в микрофон; одновременно рука нажала кнопку на столе.

Сол Хайм устало кивнул. Возможно, мутант прав. К тому же именно за этим Сол сюда и прилетел — за древним испытанным средством.

— Ты слишком много работаешь, — участливо проговорила голова. — В чем проблема, Сол? Проигрываешь? Тебе и впрямь нужна наша помощь.

— Помощь, шпомощь, — издевательски передразнил Сол. — Мне нужно шесть недель отдыха, и притом не в «Золотых вратах». Сесть в такси и отправиться в Африку — охотиться на пауков, или что там сейчас модно.

Из-за всех своих проблем он основательно отстал от жизни.

— Большие пауки-копатели давно никого не интересуют, — сообщила голова. — Теперь снова охотятся на ночных бабочек.

Правая рука Уолта показала на стену. Там за стеклом Сол увидел три огромных радужных экземпляра, освещенных ультрафиолетовой лампой.

— Я сам их поймал, — сказала голова и тут же начала возмущаться: — Нет, это не ты их поймал, а я. Ты их увидел, но в морилку засунул их я.

Пока близнецы спорили, кто из них поймал африканских бабочек, Сол Хайм молча дожидался появления Спарки Риверс.

Первоклассный и дорогостоящий — и к тому же темнокожий — частный детектив Тито Кравелли из Нью-Йорка вручил сидевшей напротив женщине сводку, полученную от компьютера «Альтак 3-60». Это была хорошая машина.

— Сорок больниц, — сказал он. — Сорок пересадок за последний год. Статистически маловероятно, чтобы в Резервном фонде органов ООН за такое короткое время нашлось столько донорского материала. Однако это вполне возможно. Короче говоря, у нас снова ничего нет.

Майра Сэндс задумчиво разгладила складки юбки и закурила.

— Выберем несколько больниц наугад. Я хочу, чтобы ты проследил как минимум за пятью или шестью. Сколько на это понадобится времени?

Тито молча подсчитал.

— Допустим, два дня. Если мне придется лично с кем-то встречаться. Однако полагаю, что хотя бы часть вопросов удастся решить по телефону…

Ему нравилось пользоваться продукцией Американской видеотелефонной корпорации; это означало, что он мог решать свои дела, сидя за «Альтаком 3-60». Как только появится что-нибудь интересное, он введет данные в компьютер и тут же получит результат. К «Альтаку» он испытывал искреннее уважение. Год назад, когда приобрел машину, та оказала ему хорошую услугу. Кравелли не позволял ей простаивать без дела. Но иногда…

Ситуация была непростой. Майра Сэндс относилась к тем людям, что любят ясность и определенность во всем. Либо «а», либо «б». Она как никто другой умела использовать аристотелевский закон исключенного среднего. Тито восхищался этой сорокалетней женщиной, привлекательной, высокообразованной, светловолосой. Она сидела напротив него выпрямившись, в желтой блузке из кожи лунной лягушки. У нее были длинные изящные ноги. Острый подбородок свидетельствовал о неуступчивом характере. Майра была типичная деловая женщина. Будучи одним из крупнейших специалистов в области терапевтических абортов, она имела высокооплачиваемую работу, пользовалась заслуженным уважением коллектива и отдавала себе в этом отчет. А Тито Кравелли с почтением относился к каждому, кто имел свое дело. В конце концов, он тоже был сам себе хозяин. У них с Майрой было нечто общее. Естественно, Майра, будучи ужасным снобом, стала бы это отрицать. Для нее Тито Кравелли был лишь работником, нанятым для проверки, а точнее, получения некоторых сведений насчет ее мужа.

Тито никак не мог понять, почему Лэртон Сэндс на ней женился. Наверняка с самого начала между ними возникли разногласия — психологические, социальные, сексуальные и профессиональные. Невозможно объяснить, какие химические процессы связывают мужчину и женщину, а затем заключают супругов в оковы ненависти и вынуждают их причинять друг другу боль. Бывает, что такое продолжается в течение девяноста лет. Кравелли видел уже столько подобных случаев, что предпочитал оставаться холостяком.

— Позвони в больницу Латтимор в Сан-Франциско, — велела Майра. — В августе Лэртон произвел там пересадку селезенки некоему майору. По фамилии, кажется, Воллек или что-то в этом роде. Помню, тогда Лэртон… как бы это сказать… слишком много выпил. Это было ближе к вечеру, за обедом. Лэртон что-то болтал насчет «крупной суммы» за селезенку. Видишь ли, Тито, ООН жестко фиксирует цены на отдельные органы, и цены эти не слишком высоки. Даже напротив, они слишком низкие… Именно поэтому фонду так часто не хватает органов. Вовсе не из-за отсутствия поставок. Причина в том, что реципиентов чертовски много.