Порочный круг - [93]

— Когда я с тобой, она не беспокоится. Кроме того, мы скажем, что собрались на дискотеку, как по-твоему? — взволнованно и в то же время скованно пробормотала Ванда.

Дэвид повесил трубку и покачал головой. Значит, она любит его? Черт возьми, до чего же легко вытянуть из женщины такое признание: все, что требуется, — распространиться о чувствах, заманить ее в постель, оттрахать до полного обалдения, быть потом поласковее — и полный порядок. Правда, с такими сучками, как Ив и Глория, это не проходит.

Дэвид презрительно сощурился. Ничего, Глорию нынче ждет весьма неприятный сюрприз, когда он появится под руку с Вандой, дав тем самым понять, что отныне занят.

Пусть Глория для разнообразия потрудится над Говардом; может, у того наконец встанет хотя бы на жалкие несколько минут, чтобы она успела кончить. Сегодня Дэвид вернется домой с Вандой. Этот вечер принадлежит ей, и только ей.

Глава 36

С самого рождения ребенка все шло чудесно. Ив переполняла радость жизни. Джефф был таким красивым, здоровеньким малышом, а с мужем они постепенно становились друзьями. И все чаще наслаждались любовными играми. К этому времени они уже знали, как довести друг друга до экстаза. А после занятий любовью мирно засыпали вместе.

Правда, вечеринок они больше не устраивали, если не считать той, первой и последней, во время беременности Ив. Но и это не имело значения — им было неплохо и вдвоем.

Они исколесили весь остров и могли бы объездить целый мир — но одно лишь сознание этого еще сильнее укрепляло Ив в уверенности, что лучше им нигде не будет. Еще так много дел не переделано, и столько всего предстоит узнать! Здешний климат был идеальным, океан — теплым, даже по ночам, — ее любимое время для купания. Когда на побережье наступала невыносимая влажная жара, они переезжали в другой дом, у подножия холмов, бывшее бунгало чайного плантатора, в городе с непроизносимым названием Нувара-Элайя. Там было даже поле для гольфа, и Ив пыталась освоить правила игры. Иногда она с удивлением отмечала, что скучать просто некогда…

Марти прислала газетную вырезку с сообщением о помолвке Дэвида, и хотя сердце Ив на мгновение сжалось, сами воспоминания о Дэвиде казались теперь такими далекими. Она любила его. Вправду любила? Или поддалась условному рефлексу, если таковой действительно существует?

Ив говорила себе, что очень хорошо усвоила философию Брента. Может, и она сознательно отстраняется от реального мира?

Она разорвала и выбросила газетный клочок, твердя себе, что ее скорее интересует карьера Марти. Она снималась в так называемом мягком порно и пыталась сделать на этом имя. Марти сообщила, что собирается во Францию, и похоже, была весьма счастлива этим. Или ей, как и Ив, больше подходит определение «довольна»? Скользить по поверхности, не стремясь проникнуть вглубь? Наверное, это лучше, нежели разрываться меж двух огней — «счастье» и «несчастье».

Но тут Брент, подумать только, Брент, который никогда не болел, подхватил малярию. По собственной беспечности, как успел он признаться, пока лихорадка не вцепилась в него окончательно.

Он не принял таблетки, перед тем как идти в джунгли на поиски бешеного слона-убийцы, одиночки, изгнанного стадом. Брент отправился в трехдневную экспедицию вместе с двумя шриланкийскими приятелями — армейским полковником и доктором.

Именно к этому доктору и обратилась Ив, с ужасом обнаружив, что тот живет в шестидесяти милях от их дома. А в этой стране, с ее невыносимыми дорогами, ему придется добираться до них несколько ужасных часов. Она боялась измерить мужу температуру — кожа Брента на ощупь была так горяча, что, казалось, обжигала ладонь. Выцветшие на солнце волосы обвисли и потемнели от пота, и даже сквозь бронзовый загар было заметно, как пылает лицо.

Вскоре Брент уже не узнавал ее, и Ив впервые увидела его совершенно беспомощным. Тяжело дыша, он непрерывно метался, сбрасывая тонкую ситцевую простыню. Глаза невидяще уставились в пространство, а с губ срывались хриплые слова на незнакомых языках. Ив показалось, что в основном он говорил по-итальянски, но в точности разобрать было сложно. Он бредил неизвестными ей людьми, и Ив наклонилась пониже, пытаясь укрыть его и удержать на лбу то и дело съезжавший пузырь со льдом. Но тут Брент произнес имя, которое раньше не упоминал.

— Сил, — пробормотал он и повторил это имя снова и снова, сопровождая его словами нежности и любви: — Сил… Сильвия, сага… Сильвия, дорогая…

Ив никогда не слышала ни о какой Сильвии, и среди их общих знакомых не было ни одной, которую бы так звали. Кто же, черт возьми, эта Сильвия? И кем была для Брента?

Ив склонилась над мужем, удерживая его руки, пугающе сухие и горячие, когда тот снова попытался сбросить пузырь со льдом. В мозгу настойчиво крутился один и тот же вопрос: что, если Брент умрет до приезда доктора Викремасингха? До того, как ей удастся узнать о загадочной Сил. Странно, почему это имя подействовало на Ив столь неожиданным образом? И Брент постоянно повторяет его на все лады. С ней он никогда не говорил таким тоном: иногда весело, иногда сердито, нежно, и… и умоляюще. Брент, ее муж, спокойный, самоуверенный незнакомец, рядом с которым она прожила все это время… способен кого-то