Порочная слабость - [5]

И еще больше Гай удивился, когда Эмбер сказала:

— Я сейчас вернусь. Я тут отвечаю за пудинг, — улыбнулась и ушла.

И какой пудинг! Она вернулась с подносом, на котором лежали две меренги со сливочно-фруктовой начинкой, украшенные сверху засахаренными лепестками роз и фруктами.

— Так вот зачем Элли нужны были розы! — улыбнулся Гай, когда она положила кусок пудинга на его тарелку.

Она смутилась:

— Я приношу свои извинения, но они казались просто идеальными для этого — кремовые в середине и темно-розовые по краям.

— И вам, наверное, не просто было их засахарить.

— Это маленькая деталь, но очень важная, — просто сказала она.

— А вы заботитесь о маленьких деталях, — заметил Гай.

Этого он тоже не ожидал. Он представлял Эмбер как беззаботную, бездумную бездельницу. И как она умудрилась создать о себе такое неверное впечатление? Чтобы скрыть смущение, он обратился к пудингу:

— Выглядит очень аппетитно. Вы кулинар?

Она покачала головой:

— Просто люблю иногда повозиться на кухне. Но быть профессиональным кулинаром — значит работать не покладая рук. Это не по мне.

— Чем же вы занимаетесь? — спросил он, вдруг почувствовав к ней интерес.

— Организую светские торжества.

— Организуете светские торжества?

— Так я познакомилась с Элли. Пару лет назад она пришла на один из моих вечеров, и мы подружились.

— Значит, вы — светская женщина! — сделал вывод Гай. Выходит, он все-таки был прав. Она наверняка любимица прессы. Как и его бывшая жена…

— Вообще-то да. Но не верьте всему тому, что обо мне пишут.

— А о вас часто пишут?

Ее лицо казалось ему знакомым, но он не мог вспомнить, где его видел. Обычно Гай просматривал лишь деловые новости, в основном в Интернете, потому что это отнимало меньше времени, чем пролистывание газет. И уж точно никогда не читал светской хроники и сплетен о жизни знаменитостей. Вырезки из таких статей попадали к нему, только если в них упоминалась «Джи Эль Перфьюмс».

Филипп, его партнер, был недоволен, между прочим, малым количеством рекламы их продукции в светских журналах, но Гай был сыт прессой по горло и не хотел давать журналистам возможность копаться в его жизни.

— Наша Бэмби — любимица всех, кто пишет о знаменитостях, — сказала Джина, подойдя к Эмбер сзади и обняв ее за шею.

— Бэмби? — Вопрос вырвался у Гая прежде, чем он смог удержаться.

— Да, Бэмби! Потому что у нее такие большие темные глаза и такие длинные ноги, — пояснила Джина. — Если бы наша Эмбер не была такой душкой, мы бы возненавидели ее за красоту. Нам всем приходится себя приукрашивать. А ей — нет. Она может появиться после недельного недосыпа, одетая в мешковину, — и все-таки будет выглядеть привлекательной. Как же несправедливо нас одаривает жизнь!

Эмбер рассмеялась:

— Благодарю за комплимент, Джина! Но виновата тут моя мама, потому что передала мне свои гены. А если бы мне удалось заставить тебя отказаться от твоего принципа «Я художница и поэтому должна одеваться в черное» и одеться так, чтобы стала заметна твоя фарфоровая кожа, прекрасные темно-русые волосы и замечательные огромные глаза, из желающих познакомиться с тобой мужчин выстроилась бы огромная очередь — отсюда и до самого Парижа.

— Ни в коем случае, — покачала головой Джина. — Я — художница.

— Вот видите! — сказала Эмбер и закатила глаза. — Гай, скажите Джине, что она очень хороша.

— Очень хороша, — покорно подтвердил Гай. Джина, и правда, была очень мила. Но Эмбер была великолепна. Рядом с ней любая женщина казалась дурнушкой.

И это его раздражало. Он уже пережил нечто подобное. Позволил сердцу возобладать над разумом, когда встретил красавицу — любимицу прессы. А через месяц женился на ней. И потом пожалел об этом…

Не то чтобы у него было намерение вступать в какие-то отношения с Эмбер. Гай не хотел вступать ни в какие отношения сейчас, когда вся его жизнь буквально висела на волоске. Надо сосредоточиться на своей карьере, на поисках средства вернуть себе обоняние. И нельзя позволять своим мужским инстинктам мешать этому.

Глава 2

Утром Эмбер проснулась раньше, чем успел прозвонить будильник в ее мобильном телефоне. Быстро приняв душ и причесавшись, она отправилась на кухню. Элли и Джина уже сидели там и завтракали. Эмбер присоединилась к ним. Потом она сделала им обеим маникюр и усадила подруг сушить ногти, а сама занялась мытьем посуды.

Потом пришел черед нанесения косметики и сооружения причесок. Эмбер удивила разница между французским и английским свадебным ритуалом.

— Значит, у вас тут, во Франции, две свадебные церемонии — сначала официальная, в мэрии, и вы приходите туда в деловых костюмах, а потом в церкви, где невеста надевает белое платье?

— Совершенно верно, — подтвердила Элли.

— Две церемонии — это просто жадность, — засмеялась Эмбер и отошла, чтобы оценить свою работу. — О, Элли, лишь только Хэв увидит тебя, как тут же возжелает отнести тебя к себе на ложе!

— Ты выглядишь великолепно, — подтвердила Джина. — Просто сияешь.

Элли отмахнулась от них:

— Наверное, так говорят всем невестам в день свадьбы.

— Но это правда! — заверила ее Эмбер, проглотив маленький комочек зависти. Смешно… В данный момент она не хотела заводить даже романы, не говоря уж о свадьбе…