Порицание - [7]

Тиль оборачивается, глядя на рядового сквозь линзы шлема.

— Куда-нибудь под землю, и поскорее. Иначе, сгорим оба.

Курта Седд стоит, безразлично сложив руки на груди. Его и без того плохо освещенная фигура окутана дымом. Та малая часть доспеха, на которую падает свет фосфорных ламп, деформирована, искорежена и испещрена клинописными знаками. Большую часть надписей Седд выполнил собственноручно, поскольку мнил себя своего рода проповедником. Некоторые фрагменты текста, не вмещающиеся на металле, сползают на его плоть. В отличие от брони, на коже письмена выполнены его собственной кровью, а не кровью жертв. Курта Седд ждет.

Из тени появляются культисты, за которыми следует один из легионеров. Седд обращается только к Несущему Слово.

— Эшра, где они?

— Повелитель, им удалось уйти.

Легионер преклоняет колени и опускает голову, подставляя шею для ритуальной казни.

— Подними глаза. Я не убью тебя за этот промах, но тебе придется искупить свою вину.

С тех пор, как Лоргар бросил своих заблудших сынов погибать на Калте, у отщепенцев возникло особое понимание собственной миссии, на которое в равной степени повлияли инстинкт выживания и возмущенное неприятие постигшей их участи. Седд верит, что он оставлен здесь во имя какой-то высшей, хоть и пока неясной, цели.

На Эшре нет шлема. Он потерял его несколько недель назад и теперь ходит с открытым лицом, демонстрируя шрамы как символ приверженности Слову.

— Что я должен делать?

Эшра бьет себя кулаком в грудь — устаревший жест. Седд игнорирует его. Глаза апостола горят, словно костры, сквозь линзы его шлема.

— Отправляйся за ними.

Эшра в замешательстве.

— В зараженную радиацией пустыню? В неполном доспехе?

— Ты умрешь в мучениях, но перед этим тебе должно хватить времени, чтобы поймать беглецов. Считай это хорошей мотивацией.

— Но, мой повелитель, я…

Удар, отделивший голову от шеи, столь стремителен, что никто из присутствующих даже не замечает движения клинка, который Седд молниеносно извлек из своих наручей.

— Кайлок…

Из-за спины темного апостола выходит другой воин. Ему хватило ума не снимать шлем, из левого виска которого торчит кривой рог.

— Да, повелитель.

У него не один голос, а два, и они звучат слегка в рассинхрон.

— Благородный Кайлок, не откажешься ли ты от подобной чести?

Кайлок подтягивается.

— Вам принести их головы или достаточно будет языков?

Курта Седд улыбается под шлемом.

Горячий ветер обдувает обугленные руины города. Солнечная вспышка спровоцировала множество пожаров. Вдоль дорог и среди развалин домов мерцают огоньки, напоминающие свечи на могилах. Некоторые участки разрушенного города полностью охвачены пламенем.

Тиль смотрит вдаль, затем переводит взгляд на Роуда:

— Это район Южный Мерсий. Видишь вон там статую бывшего землеправителя?

До пожаров, до того, как Веридия превратила Калт в выжженную пустошь, в городе были еще северный, восточный и западный районы: агрофермы, с любовью и трепетом взращенные виноградники, бульвары, парки, — все обратилось в прах. И только этот полуразрушенный монумент теперь служит надгробьем пятидесяти тысячам жителей.

Тиль хорошо знает этот район, поскольку перед высадкой на поверхность внимательно изучил тактические данные об основных городах Калта. Теперь эти сведения — часть истории, архив погубленного мира.

Роуд кашляет под маской. Его визор запотел от влажного дыхания.

— Солдат, ты ранен?

— Я в порядке, сэр.

Тиль некоторое время внимательно смотрит на Роуда, потом переключает внимание на разрушенные здания.

— Будь начеку. Кто знает, что может скрываться в этих руинах.

Роуд хмурится.

— Разве человек способен здесь выжить?

— Меня беспокоят не люди.

С момента выхода на поверхность им не встретилось ни единой живой души, лишь трупы, вернее, обугленные останки, устилавшие землю.

Тиль медленно продвигается, приказав Роуду следовать за ним в двадцати шагах. Десантник тщательно осматривает каждую трещину в стене, каждый разлом, которых становится все больше, чем дальше они уходят.

Внезапно Тиль останавливается и вскидывает кулак.

Роуд замирает на месте. Он видит, что насторожило Ультрадесантника: посреди дороги стоит танк, точнее боевая бронемашина "Носорог", некогда принадлежавшая XIII легиону.

— Жди здесь, — искаженный голос Тиля раздается во встроенных динамиках защитного костюма Роуда.

Дальше Ультрадесантник идет один, обеими руками прижимая к груди болтер. Оружие, совершенно неподходящее для туннелей, может обеспечить значительное преимущество в дальнобойности на открытой местности. Пистолет — в кобуре, гладий — в ножнах, боевой нож — пристегнут к голени, а длинный электромагнитный меч — за спиной.

Автоматические сенсоры по-прежнему ненадежны из-за помех, вызванных радиацией, однако встроенный хронометр продолжает отсчитывать минуты до следующей вспышки. Излишняя осторожность в условиях ограниченного времени — непозволительная роскошь, но и беспечность может дорого обойтись. Подойдя ближе к бронемашине, Тиль обнаруживает, что задний люк открыт. С болтером наготове он заходит в машину. Внутри "Носорога" повреждения почти не заметны. Водитель сидит в кресле, уронив голову на приборную панель. Он определенно мертв — в шлеме зияет дыра с запекшейся темной кровью по краям.