Порча. Дилогия - [11]

— Аа, ну понятно, старый скряга не утерпел…

— Да как вы смеете!? Он был почти разорён!

— Кто? Пит? Да у него мошна богаче чем казна имперского казначея!

Служанку никакие доводы не интересовали, её хозяин — светоч Пит лежал в своих покоях и страдал от жуткого похмелья так громко, что слышно было и внизу.

— Вы хоть лекаря вызывали?

— Андрик с утра торчит здесь, но току ни какого.

(Ну кого этот скряга мог ещё позвать) про себя подумал Крахт а в слух сказал:

— Андрик пиявка? Да вы бы ещё мессинского палача позвали, он хотя бы с третьего раза по шее попадает. — И видя что Илза снова собирается ему высказать, быстро спросил. — Что хоть этот… Андрик прописал?

— Ну как же, пиявок к вискам ставил, кровь пускал, горячие камни на живот клал… так, что же ещё? А да, холодную жабу на грудь ставил.

— Ну если жабу на грудь, то это да, непременно поможет. — Тут по таверне разнёсся сдавленный крик.

— Вот, началось прижигание пяток берёзовыми угольями. — Прошептала Илза. — Последнее средство.

Сержант поморщился.

— А вы похмелять его не пробовали?

— Нет. — Честно ответила служанка.

— Попробуйте, иногда помогает. — Сержант понял, что тут всем явно не до него и решил выйти из таверны но столкнулся с конюхом, который судя по бодрому внешнему виду, во вчерашнем состязании участия не принимал.

— Аа Станан, тебя-то как раз я и ищу. — Напугал конюха сержант.

— Ну чё такое господин сержант? Не был, не привлекался, не участвовал. — Сразу пошёл в отказ Станан.

— «Кожаных» вчера видел?

— Эту троицу? Как же не видел, видал конечно, часа два просидели в таверне. Пивко потягивали да орешки пощёлкивали. — Скривился конюх.

Сержант что-то прикинул в уме.

— Они к кому-то приглядывались, или так просто время проводили?

— Да кто ж их знает? Однако там присел один дядя, не нашенский, ва-ажный такой. Сидел обедал, затем к нему подсел молодой такой, с виду слуга, но похоже что с господином тем они на короткой ноге так как общались запросто, да и ели за одним столом. — Станан пожал плечами как бы давая понять что добавить ему нечего.

— Сам-то как думаешь, могла эта троица глаз на проезжих положить?

— Да на что там глаз класть? Токо если на кинжал, что на поясе у старшого висел? С виду ничего себе так, ценная вещь. — Станан снова в сомнении пожал плечами и вдруг вспылил. — Да что вы меня всё пытаити?! По мне братья Стиффены вполне могли на них напость, ежели вы к этому речь ведёте, в прочем как и на любого другого. Однако тот важный господин сегодня живой здоровый лошадей седлал а молодой…. А молодого я что-то не видел. — Тут Станана осенило. — А не случилось ли что? Лошадей-то он сегодня сам седлал, а не слуга.

— Да ничего особенного, порезали сегодня ночью кожаных с их кодлой, почти всех, только двое старших остались живы, да и те с проломленными черепами в лазарете отдыхают.

— Да ты чё! Во дела! — Развеселился Станан и заметался по двору ища с кем поделиться новостью, но увы, как на зло никого по близости не оказалось. Конюх с досады аж топнул.

— Ты погоди радоваться, у меня к тебе ещё пара вопросов…

— Да какие вопросы начальник!? — Но потом видимо передумал. — Спрашивай.

— Ты бы так не радовался, двое из братьев ещё живы.

— Это не беда. — Легкомысленно махнул рукой конюх.

— Кто-нибудь вчера покидал таверну где-то около полуночи?

— А вот чего не знаю того не знаю. Вчера ввечеру я был приглашён на ужин к одной очень симпатичной особе, так что, извиняйте.

— К Мандрусе что ли? Нашёл красавицу. — Усмехнулся сержант. Станан скривился. — А этот господин куда съехал не знаешь?

— Понятия не имею, а да, к нему сегодня нарочный от управителя с утречка по раньше прибегал, передал что-то я не видел.

— Понятно — буркнул Крахт — бывай. — И сержант направился к капитану городской стражи докладывать о проделанной работе и по возможности спихнуть это дельце, где фигурирует господин управитель самому капитану. Дураков нет чтоб беспокоить высокое начальство и капитан вряд ли будет что-нибудь предпринимать.

Казарменный корпус состоял из двух домов: Каменного домишки, где проживал капитан Авестин с лейтенантом Томом. Там же находилась канцелярия и штаб. Второе здание было новым бараком на двести персон, как любил выражаться гарнизонный священник Шарль де Ньё. Шарль де Ньё: известный столичный поэт, ценитель всего прекрасного, будь-то вино или женщины. Отличный наездник и мастер фехтовальщик. За семь дуэлей со смертельным исходом был заточён в один из монастырей Святых Детей, но увы и там ему были не рады, через какое-то время его отправили в захудалый гарнизон, в одно из глухих мест Соланской империи Кальпин. Как раз он и столкнулся с сержантом в воротах гарнизона.

— О сержант, что это вы с таким озабоченным видом вышагиваете? Прямо печатаете шаг! Как будто на неприятный разговор идёте. Опять какие-нибудь ваши жандармские штучки? Кто-нибудь кого-нибудь прирезал и вам естественно не сознался.

— Знаете что отче?

— Что?

— Ничего. — Ответил Крахт и зашагал к капитану.

Капитан скучал, он ловил мух и отрывал им крылья. Ещё бы ему не скучать, тридцати двух летнему талантливому офицеру из знатной семьи, получившему прекрасное образование, Таларскую военную академию, а он… здесь…