Пора охоты на моржей - [25]
Владику стало стыдно. Он перестал дразнить брата, но слова Аромке оправдались — Владик сам начал заикаться так, что трудно было отвечать на уроках. Тогда учительница просила его ответить урок по-чукотски, а ребята переводили на русский язык. Когда Владик говорил на чукотском языке, то он не заикался. Брат через год перестал заикаться, а Владик еще долго не мог излечиться от этого недуга.
К концу лета в Увэлене произошло два больших события: Владик поймал костяшками утку и охотился однажды на настоящего гренландского кита.
Хотя и бегал Владик все время с костяшками, метал их в стаи пролетавших уток, но костяшки не долетали до них. А тут вдруг запуталась утка, запуталась так, что Владик с трудом выпутал костяшки, живую отнес домой и посадил в ящик. И увэленцы, встречая Владика, хвалили его.
— Оо, ты утку поймал! — и Владик, довольный, шел дальше.
Рычып же затеял с ним настоящую борьбу. Владик удивился и даже испугался, так как где это видано, чтобы старик боролся с малышом. Но Рычып был серьезен, крепко обхватил Владика за пояс, несколько раз подкинул, подбодрил возгласом «Ок-ок!» и по-настоящему заставил его бороться. Хотя и хромал Рычып на одну ногу, побороть его Владик не смог и оказался положенным на обе лопатки.
Рядом стояла Рентыт, улыбалась и не вмешивалась в мужское дело.
— Вот так, — назидательно сказал Рычып. — Вот так всегда встречают юношу, принесшего первую настоящую добычу. Ты теперь уже охотник! — и помог встать Владику на ноги.
Потом ловля уток костяшками стала обычной. Теперь костяшки уже долетали до уток и опутывали их. Но первой живой утке кто-то свернул шею. А кто? Так и не смог узнать Владик. Считалось, что живых уток держать нельзя. Так сказали Владику старики.
Как-то в сентябре после уроков, когда море было еще свободно ото льдов и было сравнительно тепло, Владик вместе с друзьями швырял из пращи камни в пролетавших у берега чаек. Птицы ловко увертывались от быстро летящих камней, и никто никак не мог сбить их. Море было тихим, спокойным. Пологие волны лениво накатывали на берег. Вдруг это занятие прервал громкий крик, раздавшийся с наблюдательной скалы Ёпын.
— Ръэв! Кит!
Дети застыли на месте, но, сколько ни вглядывались в море, кита не видели. Кто-то крикнул из поселка: «Экулике! Тише!» Затих весь Увэлен. Люди двигались тихо, бесшумно, снимали со стоек байдары и на плечах несли к берегу. Ребятишки помогали взрослым: подносили весла, гарпуны, пых-пыхи — нерпичьи воздушные поплавки и другие охотничьи снасти. Вскоре несколько байдар закачались на легких волнах.
— Можно я с вами? — робко спросил Владик у Кагье, помогая спустить на воду длинную байдару, обтянутую свежими моржовыми шкурами.
— Папа твой ругаться будет, — возразил Кагье.
— Но я же плавал на байдарах, в Иннун ходил, — чуть не плакал Владик. — На уток с отцом на байдаре охотился…
— Пусть садится, — сказал кто-то из членов бригады. — Он ведь уже большой.
— Садись! — согласился Кагье.
И Владик девятым сел в байдару, сел рядом с Кагье у самой кормы.
Байдары не пошли далеко в море, а прямо напротив поселка выстроились, как на параде, в ряд и замерли на месте.
Вдруг Кагье бесшумно пересел на корме повыше, этим он дал знать сидевшим в байдаре, что видит кита, и прошептал:
— Йитив! Гренландский кит!
И тут Владик увидел невдалеке огромный фонтан и услышал тяжелое «Пы-ы-ыф». Ему стало не по себе. Кагье опустил в воду рулевое весло и дал знак гребцам немного подгрести. Охотники гребли бесшумно, не касаясь бортов и не давая каплям падать с весел. Как только кит погрузился в воду, шлепнув огромным черным хвостом, охотники снова замерли в байдаре, держа весла в воде. На носу стоял с поднятым большим гарпуном Куттегин, лежали рядом привязанные к толстому моржовому ремню надутые пых-пыхи. Минут через пять кит снова показался на поверхности. Он был рядом! И Кагье опять дал команду подгрести немного, и снова люди замерли, когда кит погрузился в воду.
— Куттегин! Давай! — тихо произнес Кагье и жестом показал, что сейчас надо гарпунить кита.
Владику стало по-настоящему страшно. Сквозь прозрачную кожу байдары хорошо просвечивала вода, море было светлым и чистым. И вдруг он увидел, как всплывает кит.
Огромное животное было под ним, и ему казалось, что оно — сейчас подкинет байдару как пушинку. Он зажмурился, крепко ухватился за банку и, не выдержав, в страхе закричал: «Мама!» Прошло какое-то мгновение, на байдаре засуетились, она вздрогнула, качнулась с борта на борт. И когда он пришел в себя, то увидел, как на воде покачивались наполовину погруженные в море пых-пыхи, а кит был на дине.
— Мама там, на берегу, а кит здесь, — сказал Владику, улыбаясь, Кагье.
Всадили в кита еще два гарпуна с других байдар. Животное уже не могло утянуть в воду пых-пыхи, которых было штук двадцать, они, буравя воду, цепочкой тянулись за китом. Только к вечеру у местечка Тункен кита добили специальным китобойным ружьем.
Для Увэлена это был праздник. Занятия в школе прекратились, и ни сельсовет, ни райисполком не могли ничего сделать. Старики прямо сказали, что не каждый день и даже не каждый год убивают гренландского кита и надо по-настоящему отпраздновать удачу.
Повесть «Антымавле — торговый человек» посвящена становлению и утверждению Советской власти на Чукотке.Автор глазами очевидца рассказывает, как в отдаленных чукотских поселениях этого сурового края, где каждый шаг требует выносливости от человека и мужества, создавались первые охотоведческие и оленеводческие хозяйства.В книге отражены быт чукчей, традиции, сцены охоты — жизнь этого народа во всей ее сложности и многообразии.
Автор знакомит читателя с Чукотским морем, его капризами, с животным миром моря и тундры, с трудной и опасной профессией охотника. Очерки и рассказы взяты из действительной жизни.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Старого рабочего Семеныча, сорок восемь лет проработавшего на одном и том же строгальном станке, упрекают товарищи по работе и сам начальник цеха: «…Мохом ты оброс, Семеныч, маленько… Огонька в тебе производственного не вижу, огонька! Там у себя на станке всю жизнь проспал!» Семенычу стало обидно: «Ну, это мы еще посмотрим, кто что проспал!» И он показал себя…
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Имя Льва Георгиевича Капланова неотделимо от дела охраны природы и изучения животного мира. Этот скромный человек и замечательный ученый, почти всю свою сознательную жизнь проведший в тайге, оставил заметный след в истории зоологии прежде всего как исследователь Дальнего Востока. О том особом интересе к тигру, который владел Л. Г. Каплановым, хорошо рассказано в настоящей повести.
В романе «Мужчина в расцвете лет» известный инженер-изобретатель предпринимает «фаустовскую попытку» прожить вторую жизнь — начать все сначала: любовь, семью… Поток событий обрушивается на молодого человека, пытающегося в романе «Мемуары молодого человека» осмыслить мир и самого себя. Романы народного писателя Латвии Зигмунда Скуиня отличаются изяществом письма, увлекательным сюжетом, им свойственно серьезное осмысление народной жизни, острых социальных проблем.