Попытка контакта - [88]

– С вашего позволения, Иван Андреевич, я добавлю кое-что. Допустим, мы испытаем новую конструкцию гранатомёта. Полагаю вполне возможным, что обнаружатся некие устранимые недостатки. Мы сообщим о них, но… война меж тем будет продолжаться. И лучше иметь что-то несовершенное, чем вообще ничего. Как насчёт поставок гранат для тех гранатомётов, что уже установлены на «Морском драконе»?

Вопрос вызвал интенсивную перестрелку взглядами среди иномирцев. Наконец Малах высказал своё мнение:

– Я не могу отвечать за возможности наших мастерских там… но полагаю, что все изготовленные гранаты будут немедленно переправляться сюда. Задержки могут случиться только по причине нехватки сырья.

– В таком случае у меня более нет вопросов. Иван Андреевич? Тоже нет. Могу ли я захватить текст договора с собой для предъявления его адмиралу?

– Разумеется.

Дело, по которому отвлёкся лейтенант Семаков, было, увы, почти ожидаемым. Да что там говорить, почти регулярным.

Околоточный был настолько вежлив, насколько это вообще возможно для полицейского не особо высокого чина:

– Вы уж, ваше благородие, хоть как-то приструните ваших бузотёров. Кабак-то они мало что не по брёвнышку раскатали. А насчёт морд битых я и вовсе…

Оба собеседника превосходно знали причину снисходительности околоточного. Подчинённые лейтенанта не отличались кротостью, будучи в нетрезвом состоянии. И полицейский вряд ли допустил преувеличение в описании «сих кренделей», по его собственному выражению. Но околоточный знал, что именно этот лейтенант сделает всё возможное, чтобы вытащить своих матросов из холодной. Знал он также, что при этом может перепасть некое материальное вознаграждение. Конечно, с хозяином кабака придётся слегка поделиться, но… впервой, что ли? И оказался прав.

Пятирублевая ассигнация скользнула в руку служителя закона.

– Варсонофий Феофилактович, сам ведь знаешь, моим зверюгам не сегодня завтра в бой идти. И ещё неизвестно, чем дело кончится.

– Так ведь пока Бог миловал, ваше благородие. Вон я слышал, ваши пушкари чужой линейный корабль сожгли.

– Истинным крестом клянусь, как есть тебе всё налгали. И корабль не из линии – хочу сказать, не из самых великих, – да и пожар англичане, по всему видать, потушили. Правда, фок-мачту мы им сломали под корень, это да… Так что не сомневайся, мои получат хороший пропихенец.

В словах моряка опытный полицейский не усомнился – и тоже оказался прав. Именно это назавтра и произошло.

Так что не приходится удивляться, что лишь вечером следующего дня Семаков смог отвлечься от дел насущных и ознакомиться с проектом договора. Дело происходило в доме лейтенанта Мешкова. Мичмана Шёберга не было, он в тот момент гонял команду на предмет вылизывания и наведения блеска на корабле.

Первое, что выдавил командир «Морского дракона» по изучении этого важного документа, было:

– Хм-м-м… – Через минуту последовало задумчивое: – Ага… – По истечении ещё минуты раздумий Семаков вскинул глаза на старого товарища и коротко бросил: – Что ж, выходит, мы с тобой правильно тогда оценили ситуацию. Испытатели – вот кто им нужен. Есть какие новые идеи относительно того, где достать негатора?

Князь Мешков явно уже прорабатывал варианты, поскольку ответил без малейших раздумий:

– Михайловская церковь. Ты ведь батюшку знаешь?

– Как же!

– Он привечает убогих, это всем известно. Точно знаю: сколько-то искалеченных с Синопской битвы у него при должностях – подметать там, прибирать, на огороде… всякое такое. И ещё одна проверка: тот писарь при Пал Степаныче, о котором мы говорили. А если тот не окажется негатором, так посоветовать наведаться в пятницу к Мариэле Захаровне. Авось удастся новую руку приставить.

– На самом деле его сам Корнилов пристроил на должность. Хочешь сказать, когда я к Нахимову пойду, так и его проверить?

– Неужто жалко тебе пары минут – зайти к нему в каморку да глянуть на твой пистолет?

– Не жалко.

Связи Мариэлы среди сливок севастопольского общества дали плоды. Она лишь мельком заметила при случае – тот заключался в хроническом холецистите купца Панфёрова, – что, дескать, сама питает слабость к разным редким камням, пусть даже недрагоценным, и с удовольствием познакомилась бы с кем-то из местных любителей:

– …Бывают, знаете ли, такие персоны, для которых красивые и редкие камни – чуть ли не единственная страсть.

Госпожа Панфёрова, несколько костлявая (сказывалось немецкое происхождение) дама с добрым голосом и чуть менее добрыми глазами, встрепенулась:

– Ну тогда вас точно надо представить Константину Владимировичу. – А поскольку во взгляде у женщины-врача явно читался вопрос, то купчиха продолжила: – Он, знаете ли, учительствует в гимназии по каллиграфической части. Весьма приглядные камни имеет.

Её супруг был в превосходном настроении по причине исчезновения болей и потому добавил в доброжелательном тоне:

– Вы ведь задумали посетить меня завтра, Марья Захаровна? Вот и отлично, устроим чаепитие, и я представлю вам господина Зеленцова. – Но всё же купец – всегда купец, почему и последовало продолжение: – Имейте, однако ж, в виду, любезная Марья Захаровна, живёт господин Зеленцов на жалованье, лишних средств у него мало. Так что дорогой камень он вряд ли купит.