Попутчик, москвич и водитель - [9]

— Аппарат самогонный, у меня там лежит, в брезент, завёрнутый! Золото! Бриллианты! От него по более пользы будет, чем от твоего золота! Да был бы только он, там ещё почти восемьдесят литров чистейшего первача стоит, в канистрах и трёх литровых банках. Всё лето гнал. Ну твою же мать! А всё ты, харя любопытная! Вот чего ты хотел в багажнике моём увидеть? Чего свою морду совал туда, когда я его открыл?

— Да ладно. Не убивайся ты так. Кто его выпьет? Вон сколько протопали и ни одного человека не нашли — стал я успокаивать старика, не обращая внимания на его претензии ко мне.

Какое то время сидели молча, потом дядя Стёпа стал чего то бурчать себе под нос, не добро поглядывая в мою сторону, что повлияло и на моё самочувствие.

— А всё таки ты жмот, Степан Сергеевич — не выдержал я его косых и презрительных взглядов. — У него восемьдесят литров самогона в багажнике лежало, а он молчал. Мог же по пятьдесят капель, от стресса, налить?

Я человек не пьющий, как то не пристрастился к этому делу, но вчера бы выпил с удовольствием, был повод.

— Сам ты жмот. Не от жадности не налил, а из-за конспирации. Много вас тут шляется, а потом не знаешь, от кого полиция пришла — оправдался Степан, вполне резонными отговорками.

Утром проснулся от монотонного шарканья. Ещё с закрытыми глазами пытался определить, что это такое и откуда оно исходит. Когда же не смог с этим справиться без помощи зрения, воспользовался им, а воспользовавшись сильно удивился увиденному. Мой старший товарищ уже не спал, не обращая внимания на темноту, через которую только начинал пробиваться рассвет. Да ладно бы просто лежал с открытыми глазами или сидел, думая о жизни, в его возрасте бессонница обычное дело, так нет, вместо этого он работал в поте лица и не просто работал, а занимался какой то ерундой, которая мне спать и не давала.

— Чего не спишь? — зло спросил я его, приняв сидячее положение.

— Ты что, ночью не слышал ничего? — задал он мне свой вопрос, вместо ответа.

— Не а. А чего ночью было? — снова спросил я, сладко потянувшись и зевнув.

— Псы замучили. Сначала выли пол ночи, потом дрались с кем то, а под утро лаять начали, будто решали, кто у них лучше всех отличился.

— Псы? Это собаки, что ли? Так надо тебя понимать? — задал я очередные вопросы вставая на ноги.

— Они, чтоб им пусто было.

— А не запомнил в какой стороне они кувыркались? — спросил я Степана.

— Там — махнул он рукой на юг.

— Нормально, как раз в том направлении, куда и топаем. Может и людей в том районе вскорости услышим, и даже увидим, если повезёт. А это ты что, против них копьё готовишь? — усмехнулся я, взглянув на поделку дяди Стёпы.

— Угу — ответил он, не переставая шкрябать перочинным ножичком тонкую берёзку.

— Хорошее занятие нашёл. А спать не пробовал? Говорят, иногда помогает, от разных глупостей. Костёр бы лучше разжёг, да картошку в него кинул, вместо того чтобы в детство впадать.

— Успеем ещё нажраться — ответил старик, пытаясь приподняться и глядя в мои сонные глаза.

— А взгляд у него какой то не такой, — отметил я мысленно. — Уж часом не заболел ли?

Глаза у человека, годившегося мне в дедушки были, что у той побитой собаки, влажные, жалостливые и выражающие неописуемую печаль. Не знаю от чего, но мне стало стыдно, от предыдущего своего, не совсем корректного, выступления.

— Да ладно уж, сиди, строгай свои палочки, если так хочется — сменив тон, предложил я ему. — Сам всё сделаю. Парень я молодой, мне полезно будет с утра поработать, вместо зарядки.

— Я это, Влад — тихо промямлил старик, усаживаясь на место. — Я, наверное, дальше не пойду.

— Как это не пойду!? — возмутился я, даже не пытаясь узнать причину такого поступка. — Я тебе не пойду! Ты чего это старый удумал? Собак что ли испугался? Или решил, что им и одного меня на завтрак достаточно будет?

— Да собаки здесь не причём. Чего то спину у меня прихватило — сказал Степан и вздохнул так тяжело, как никогда до этого, во всяком случае при мне он себе такого ещё ни разу не позволял. — Видать полежал на влажной земле вот и переломило её. Ты один топай, а как найдёшь людей, сюда за мной вернёшься.

— Ты подожди, не принимай скоропалительных решений. Сейчас костёр разведу, поедим, согреешься, может и пройдёт всё. Полежишь часок и дальше снова вместе пойдём.

— Нет, не пройдёт — чему то усмехнувшись, сказал дед, — я себя знаю. Это у вас у молодых может пройти, а у нас… Если уж хворь прицепилась, так просто от неё не отделаешься.

Перестав выяснять, чего и как, я приступил к делу. Натаскал сухих веток, сложил их в кучу, поджёг, затем проверил ближайшие окрестности на наличие питьевой воды, а ничего не обнаружив вернулся обратно и сложив прогоревшие угли в отдельную кучку, кинул в них десяток картошин.

— Ну как, не полегчало? — спросил я Степана, присев рядом с больным.

— Нет — ответил он, кряхтя перевернувшись с одного бока на другой. — Ты бы мне, пока есть не сели, ещё бы веток наломал, что ли. Сыро тут, у них. Боюсь, как бы совсем не слёг.

— Так чего молчал? Давно бы сказал, что надо. Нож давай, сейчас нарежу.

Временную стоянку моего внезапно заболевшего спутника, покинул не в лучшем настроении. А с чего ему быть хорошим? Не приходилось мне ещё никогда, бросать человека, пускай и плохо знакомого, в беде, да ещё и в лежачем положении, среди болот и незнакомого леса, без воды и практически без еды. И кроме этого, одному топать дальше, незнамо куда и сколько, тоже совсем не весело. Но выбора старик мне не оставил, он и вставал то с трудом, а о том, чтобы идти на большие расстояния так вообще не заикался. Сидеть же у изголовья больного и наблюдать, как он мучается, тоже не выход.