Попутчик, москвич и водитель - [12]

Дождя так и не случилось, а вот ещё одна напасть, к тем, что уже навалились и надо откровенно сказать, к которым я не был готов во время выхода в дальнюю дорогу, пришла оттуда, откуда её совсем не ждал. Одномоментно, на всём пространстве, куда только могли дотянуться мои глаза, плотной, почти непроходимой стеной встали кусты, больше похожие на искусственную изгородь. Ветви этих растений так плотно переплетались между собой, что я был вынужден прекратить продвижение по согласованном маршруту и стал искать обходные пути. Выбравшись в зону, где можно было свободно передвигаться во всех направлениях, кроме того к которому стремлюсь, повернул налево и начал двигаться вдоль зигзагообразной стены из кустов, в моём понимании не имевших какого либо конкретного названия. Протопал много, изредка продвигаясь на несколько десятков метров вперёд вместе со стеной, а потом снова удаляясь на столько же или даже дальше в ту сторону откуда пришёл. Казалось, так и не найдя прохода в непреодолимом препятствии, придётся повернуть обратно и попытать счастье в другом направлении, но кто то невидимый снова сжалился надо мной и предоставил возможность воспользоваться узкой тропинкой, вклинившейся в дремучие заросли и имевшей, судя по приметам, рукотворное начало. Обрадовался ей, как глотку холодной воды и тут же ринулся вперёд, как трактор на готовое к вспашке поле, но вскоре засомневался в правильности поспешного решения, а затем и понял, что попался в чьи то ловко расставленные сети. Двигаться мог только туда, куда на это давала дозволение тропинка, что совсем не хорошо. В некоторых местах нельзя даже было развернуться в обратном направлении, чтобы не повредить себе чего нибудь и это серьёзно пугало, а шуршащие под ногами гады и их мелкие сородичи, грызуны, постепенно позволили поднять голову очень неприятному вопросу, в последнее время забившемуся в дальний угол сознания и сидевшему там тихо, и смирно. Звучал он так: «А туда ли я иду?».

Психоз нарастал с увеличением времени моего нахождения в природной ловушке. В голове то и дело рисовались картины неожиданного нападения злобных людоедов, выстрелов в спину, удары ножом или другим режущим предметом, от которых становилось ещё жарче, чем было на самом деле. Да пожелай меня сейчас приобнять обычный косолапый, для берлоги которого здесь самое место или появись желание отведать моего аппетитного тела у клыкастого хищника, чей рост позволяет свободно бегать в нижней части стены, не смог бы им не то что противостоять, а просто напросто не сумел бы дать дёру, так тесно в этом тоннеле, который, теперь я так считаю, создала матушка природа для таких простаков, как я. Ладно змеи, у нас с ними что то вроде пакта о ненападении, я их не трогаю палкой Степана, оказавшейся в таком месте, как нельзя к стати и они стараются меня оползать стороной, а с людоедами так легко не договоришься.

Когда сквозь кусты пробилась синева неба, растворившая в себе утренние тучи, а затем стал ощущаться слабый, но не зависимо от этого ни с чем не сравнимый, морской бриз, подумал, что всё, сбрендил окончательно. Ну откуда в лесу может быть запах моря? Сдаваться и впадать в отчаяние, всё же не стал, злости на судьбу и себя любимого ещё хватало на то, чтобы не сломаться. Твердил себе без перерыва, что пускай и выберусь отсюда с потрёпанной психикой или вовсе похожим на овощ, прошедший термообработку паром, но похоронить себя заживо в таком неприглядном месте не дам.

Последние метры шёл на зубном скрежете, не думая о последствиях и возможно скорой встрече со стоматологом. Тропинка, добежав до очередного сплетения скрученных между собой деревьев, внезапно оборвалась, предложив мне самому решать, чем дальше заниматься: идти обратно, что сделать было крайне сложно или попробовать продолжить её, при помощи и так до крайности ободранных рук, что выглядело совершенно невозможным. Вроде бы и нелёгкий выбор, но сделал я его быстро, хотя моей заслуги в этом было мало. Шум морского прибоя, вначале показавшийся галлюцинацией, сумел таки, с очередной волной, пробиться через плотные заросли до моего сознания, доказав при этом свою материальную сущность и за одно повлияв на моё решение. Сколько и, как я их проходил, эти нескончаемые метры, из памяти стёрлось. Стоило только добраться до купающейся в солнечных лучах воды, как тут же это и забыл. Разорвав в клочья куст, корнями уходивший прямо в прозрачную влагу, увидел линию горизонта, где две стихии сливались в одну и облегчённо выдохнув поступил точно так же, как и загубленное мной растение. Решительно вошёл в набежавшую, с грохотом разбившуюся о стену, волну и не обращая внимания на ил под ногами упал в обволакивающую прохладу, да так и замер в ней, ощущая каждой клеткой своего измученного тела навалившееся на него блаженство.

Казалось готов был вечно лежать в этой, быстро ставшей мутной, прибрежной жиже, совсем не похожей на янтарно прозрачную морскую воду, с которой у меня всегда ассоциируются водоёмы такого масштаба. Но внезапно возникшее воспоминание о телефоне, так и продолжавшем занимать своё привычное место, в кармане изрядно поношенных джинсов, а в данный момент, как и его владелец, принимающего водные процедуры, заставило вновь выбраться на крохотный участок суши и произвести инвентаризацию принадлежавшего мне имущества. Влагонепроницаемые часы подтвердили своё гордое звание, а вот прибор для переговоров был, по всей видимости, безвозвратно утерян, что, впрочем, не сильно меня огорчило. На первый план вышли другие приоритеты и такая мелочь, как отказ мобильной техники, от которой в последние дни пользы всё равно никакой не было, уже не могла вывести из равновесия. Точно так же я отнёсся и промокшим до последней нитки штанам, и толстовке, и соответственно к кроссовкам с носками, давно требующим стирки. Человек прошедший через не простые испытания, становится более терпимым к таким мелочам и это правильно. Ставить жизнь в зависимость от вещей, пускай и очень дорогих, и как совсем недавно казалось незаменимых, последнее дело. Надо проще к ним относится. Ну подумаешь, сломалось, возьми да выкинь.