Популярно о популярной литературе. Гастон Леру и массовое чтение во Франции в период «прекрасной эпохи» - [18]
В упоминавшемся выше романе «Таинственное наследство» роль ставшего затем знаменитым персонажа еще невелика; в полной мере уникальная жанровая модель книги формируется в подцикле «Воскресение Рокамболя» (1865–1866). С каждым очередным томом (всего их десять) масштаб главного героя возрастал (от мелкого жулика до главы мощной криминальной организации), а одновременно с этим присутствие элементов детектива в «Рокамболиане» становилось всё более отчетливым. Но всё-таки сам процесс расследования почти не интересовал Понсона. В 1908–1912 годах Артем Файар предпринял новое издание приключений Рокамболя, тем самым оживив память об этом цикле. Нет сомнения в том, что и Гастон Леру, и авторы «Фантомасианы» были многим обязаны Понсону дю Террайлю.
Что касается Поля Феваля (1816–1887), то он поначалу следовал в фарватере Эжена Сю, создав по заказу издателя роман «Лондонские тайны» (1843). Затем в романе «Сын дьявола» (1846) Феваль удачно закрепил канон Сю, соединив его с явно позаимствованным из «Графа Монте-Кристо» Дюма мотивом «отсроченной мести». В романном цикле Феваля «Черные мантии» (1863–1875) речь идет о деятельности могущественных криминальных сообществ, однако при всей изысканности предлагаемого Февалем жанрового коктейля собственно расследование преступления, как и в случае с Понсоном, автора не занимает. А в романе «Джон Демон» (выходил отдельными еженедельными выпусками в 1862–1863 годах) Феваль вообще лишает читателя необходимости напряженно гадать о том, кто же совершил жестокое убийство актрисы Констанции Бартолоцци; элементы детектива тут не более чем «затравка» для социально-психологического романа. Но вот что любопытно: полицейский в романе странным образом напоминает Холмса.
Следует напомнить также, что Феваль подвизался в различных жанрах, а самым известным его сочинением оказался «роман плаща и шпаги» «Горбун» (1857); его сын, которого также звали Полем, исправно продолжал именно эту линию творчества Феваля-старшего. Действие «Горбуна» разворачивается в самом конце XVII – начале XVIII столетия, в эпоху регентства Филиппа Орлеанского, и здесь мотив «отсроченной мести» получает новое развитие. Как подчеркивает исследователь Жан-Клод Варей, «Горбун» наряду с романами Дюма и другими «классическими» произведениями массовой литературы восхваляет – казалось бы, уходящую в прошлое – рыцарскую этику: аристократизм духа, верность данному слову и законам чести, преданность высоким идеалам добродетели, почитание женщины и готовность совершить подвиг ради нее… Показательно в этом смысле упоминание в одном из эпизодов о «возобновлении моды на странствующих рыцарей»: здесь генезис романа обозначен особенно четко. Книга вместе с тем стала наиболее востребованным у кинематографистов романом Феваля-старшего: было осуществлено шесть его экранизаций, самая известная из которых принадлежит Андре Юннебелю.
Конечно, Феваль как писатель состоялся еще до наступления «прекрасной эпохи». Однако значение его опыта для развития популярного романа в интересующий нас период трудно переоценить. Так, большой интерес представляет предисловие Феваля к своему роману «Фабрика преступлений» (1866). Здесь с редкостной для своего времени определенностью отражены установки творцов и заказчиков «массового чтения»:
На протяжении многих лет издатели неизменно заказывают нам истории преступлений, с тем чтобы порадовать почтенную и просвещенную публику. В театре царит безудержное веселье, а мелодрама окончательно перебежала в роман. Акции преступлений растут в цене, криминальные сюжеты продаются и приносят прибыль; если верить торговцам, во Франции сегодня насчитывается не то один, не то два миллиона потребителей, которым подавай лишь одно блюдо – преступление, и притом в сыром виде.
Вслед за этим автор гордо заявляет о том, что в своем новом произведении сумел перещеголять всех конкурентов по части кровавых сюжетов:
В среднем каждая глава включает в себя по 73 убийства, исполненных с особым тщанием. Некоторые убийства совсем свежие, а некоторые имеют солидную выдержку благодаря пребыванию жертв в подвале или рассоле. Приобретенной таким образом крепости еще больше возрадуются целые семьи читателей.
Премудрые граждане, которые изыскивают малоизвестные приемы уничтожения себе подобных или, на худой конец, нанесения им увечий, отыщут здесь сей товар в изобилии. Автор собрал тут новейшие способы изуверства и не прибегает ни к чьей подсказке – будь то потрошение маленьких детей, удушение беззащитных молодых девиц, изготовление чучел из старых дам или извлечение костей из господ военных.
Роль Феваля в истории массовой литературы в целом недооценена, хотя известный современный специалист по данной проблематике Витторио Фрижерио даже позволяет себе выстраивать апокрифическую «Святую Троицу»: Дюма-Отец, Сю-Сын и Феваль-Дух Святой (стоит в связи с этим подчеркнуть, что в 1876 году Феваль пережил самое настоящее религиозное обращение; умер он в парижском монастыре Ордена милосердных братьев). Сейчас об этом как-то подзабыли, но было время, когда Феваль являлся чуть ли не самым знаменитым французским писателем.
Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.
Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.
Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.