Попо и Фифина - [9]

Как хотелось Попо быть уже большим, чтобы и он мог принять участие в этих танцах! Конечно, лёжа в темноте на своей соломенной подстилке и прислушиваясь к барабанному бою, Попо думал и о том, что нет ничего проще, как вскочить сейчас, спуститься вниз по тропинке с холма… а там уже недалеко и дорога, возле которой бьют барабаны и пляшут люди.

В тишине ночи вообще казалось, что эти барабаны бухают возле самого уха: вот медленно, вот быстрее и громче — так что пятки сами начинают отбивать такт по земляному полу.

А долина там внизу, если смотреть на неё сквозь широкие дверные щели, казалась огромным озером, наполненным лунным светом… И подумать только, ведь танцоры совсем рядом — у самого подножия холма!

Попо решительно встал и вышел из хижины. Двое мужчин, увидел он, спускались как раз по тропинке мимо дома его тётушки. Они переговаривались и смеялись, и было ясно, что направляются они именно туда, где гремят барабаны и топочут ноги. И Андрэ тоже там!.. Попо больше не колебался — он пойдёт туда, в долину, и немедленно! Посмотрит хотя бы на тех, кто бьёт в барабаны… А может, и ему позволят разок стукнуть в самый большой, самый главный барабан?! Во всяком случае, кое-что он увидит… И Попо начал спускаться с холма, стараясь не очень отстать от идущих впереди мужчин.

Не думайте, что он боялся темноты. Совсем нет. Ребята на острове Гаити привыкли пробираться в темноте по любой чаще. Но всё-таки, когда знаешь, что ты не один, на душе как-то спокойней…

Листья бананов, похожие на огромные лопасти вентилятора, колыхались под лёгким ветром. Иногда сквозь них прорезывались тонкие и стройные стволы пальм, и верхушки их уходили куда-то к звёздам. По пути Попо пришлось переходить через говорливый ручей, который всё болтал и болтал на ходу, мчась, сам не зная куда. Попо опустился на колени в самой середине потока и напился холодной воды. Он так любил воду, что с удовольствием растянулся бы вдоль ручья, и пусть вода бежит по ногам и подбородку. Но ведь он спешил, и не куда-нибудь, а на вечерние пляски под барабан!

Когда он спустился в долину, звуки барабанов просто оглушили его. Тропинка стала шире, и луна светила ярче — её уже почти не заслоняли деревья. А на небе было видно так много звёзд!..

Несколько юношей и девушек нагнали Попо, и все вместе они вышли на дорогу, возле которой было много хижин, огней и ещё больше народа. Никто и внимания, не обратил на маленького мальчика — мало ли по каким делам он идёт…

Кругом уже были танцоры, барабанщики и барабаны. Много барабанов! И пламя десятков керосиновых светильников трепыхалось над дорогой, словно крылья рыжих ночных бабочек.

Когда Попо подошёл совсем близко, то увидел множество женщин с подносами. На подносах высились холмики леденцов и белых лепёшек, лежали горячая рыба и печёный батат[3], а на земле, на жаровнях, возле ног продавщиц, стояли маленькие горшочки с чёрным кофе… Ужасно хотелось Попо купить хотя бы одну, самую крошечную лепёшку… Но где уж там!

Он протиснулся сквозь кольцо людей и увидел площадку под тростниковой крышей. Стен не было — одна только крыша и столбы. Там уже некуда было ногу поставить — такая давка, а в одном из углов площадки трое мужчин били в барабаны. Барабанов было много, и самых разных размеров. Барабанщики раскачивались — вперёд и назад, назад и вперёд, их руки то двигались медленно и как будто задумчиво, то мелькали со страшной быстротой, а звуки, которые они извлекали из барабанов, дрожали в воздухе и словно шли откуда-то из не известной никому глубины…

Попо знал, что барабаны делаются из стволов деревьев. Эти стволы выдалбливают и на один из концов натягивают высушенную коровью или козью шкуру. На ней даже иногда остаётся шерсть.

Самый большой барабан был высотой фута в четыре — примерно такого же роста, что и Попо. Высокий и сильный юноша держал этот барабан между колен, наклонял его то в одну, то в другую сторону и бил по нему палкой, зажатой в одной руке, в то время как пальцы второй руки быстро-быстро бегали по барабанной шкуре, извлекая из неё самые разные, но звонкие и радостные звуки. По двум другим, меньшим, барабанам музыканты били только пальцами; и был среди музыкантов ещё четвёртый — их помощник, мальчишка, — он колотил двумя палочками по краям большого барабана и делал это очень громко, но все время в такт.

Трое барабанщиков и их помощник все вместе раскачивались: вперёд — назад, назад — вперёд, и было видно, как они счастливы и горды тем, что могут своей музыкой доставить удовольствие всем, кто пляшет на площадке под соломенной крышей, и всем, кто толпится вокруг.

Танцоры же — мужчины и женщины — стояли друг против друга с поднятыми головами и вытянутыми вперёд руками, ноги у них ходили ходуном, а лица весело улыбались — это было ясно видно даже в тусклом свете керосиновых и масляных коптилок.

И над всеми людьми, над соломенной крышей танцевального круга, над пальмами и банановыми деревьями — высоко в небе — ярко сияли звёзды и луна.

Попо подошёл как можно ближе к барабанщикам и встал там, ошеломлённый и заворожённый всем этим ночным шумом и скоплением людей. Здесь казалось даже оживлённей, чем в субботний полдень на рынке в городке Кейп-Гаити, потому что тут не было ни одного человека, кто не двигался бы в такт музыке, кто не смеялся или не говорил что-нибудь. В толпе танцующих Попо увидел и своего двоюродного брата Андрэ, тот плясал сам по себе, крутился на одном месте, а потом быстро-быстро переступал ногами, как хороший бойцовый петух. Попо не удержался и попробовал проделать то же самое, но в это время барабаны, как нарочно, замолчали и пляска прекратилась… А не то Попо так бы станцевал! И тогда он просто крикнул в толпу: