Попаданка со стажем - [53]

– Нишаль?

А ведь он дочь без толстого слоя дурного макияжа и не видел.

Я напрягаюсь. Вдруг не признает?

– Отец, – повторяю я.

– Ты стала такой же красавицей, как Надира.

Мама Нишаль? Имя «Надира» он произнёс с звенящей любовью и горечью.

– Отец!

Разделяющие нас метры я пробегаю. Хлопает дверь – Ата или Шини сообразили закрыть. Слёзы катятся по щекам, вызвать нужную реакцию тела не составляет труда. Я пытаюсь опуститься на пол, но отец не позволяет, подхватывает меня, обнимает, прижимает к себе. Я хватаю его за руки, утыкаюсь в плечо и тихо плачу, между всхлипами рассказываю, какая я была глупая, как мне жаль, что я причинила столько боли, что я люблю, скучаю.

Отец сглатывает и называет меня детским прозвищем:

– Ни-ни.

Признал!

Я продолжаю взахлёб рассказывать, как тётя настраивала меня против учёбы, как Тиана хвалила за толстый слой пудры на лице, как мне подбирали вульгарные украшения и уверяли, что мне идёт. Рассказываю, как плохо мне было, когда я прозрела и осознала предательство.

Плакать тоже надо правильно. Чуть перестараешься, и сочувствие сменяется раздражением, поэтому я позволяю отцу себя успокоить, всхлипываю в последний раз, повторяю, что сожалею об ошибках и люблю, замолкаю. Отец по-прежнему обнимает меня, успокаивающе гладит по спине.

Интересно, смогла бы Нишаль с ним помириться? В каком-то смысле я сейчас делаю то, что должна была сделать она. Из того, что я о ней знаю, вряд ли бы она сообразила извиниться, скорее бы винила отца за то, что он её не защитил. Для неё в любом случае поздно – свадьбу бы она сорвала и с Каланом не справилась, так что всё правильно получилось, у неё есть шанс прожить новую жизнь счастливо.

– Прости, – выдыхаю я, в притворном смущении пытаюсь спрятать лицо.

– Девочка моя, я теперь с тобой, всё хорошо. Больше тебя никто не обидит. Прости, я…

– Исполнение долга перед его императорским величеством это важно. Отец, я понимаю. Вы приезжали и видели, что я счастлива и всем довольна. Я и была счастлива, пока не узнала, что всё кругом ложь.

Я вздыхаю и начинаю рассказывать, как тётушка баловала меня, ни в чём не отказывала, приводила учителей, которые за деньги легко соглашались… не учить, как позволяла мне пропускать уроки или как привела ко мне невероятно занудную мастерицу, которая начала урок вышивания так, что сходу отбила всякое желание браться за иголку.

Про Тиану и Калана я умалчиваю, доказательств у меня нет, хватит и пары случайных намёков. Я рассказываю про попытку Тианы соблазнить Тенера, Тенер, уверена, подтвердит. А про Калана отец додумает сам, голова-то есть на плечах.

– Вот как. Убью.

Отличный отец! Определённо, мы поладим.

– Кого? – с улыбкой спрашиваю я.

– Тасина. Он должен был следить за своей женой и дочерью.

Дядя о происходящем знал и позволял. Зачем давать жене деньги, когда жена прекрасно доит племянницу? Добрых чувств я к дядя не испытываю.

– Если убьёшь, то у тебя потом проблемы будут, – у нас ведь нет пруда с лотосами и Тенер из-за куста не следит, чтобы потом подчистить все хвосты.

Отец зло щурится.

– Я попросила его высочество помочь мне разобрать учётные книги, – перевожу я разговор в более мирное русло. – Хотя тётя могла свободно принимать решения о тратах, она не могла распоряжаться деньгами общего фонда как своими собственными.

Отец морщится:

– Нишаль, ты скоро выйдешь замуж.

Да, это проблема. У отца нет наследника, и в конечном счёте дом перейдёт дяде. Но даже сейчас, сразу после моей свадьбы с Тенером, контроль над финансами рода вернётся к тёте, ведь других женщин в семье нет, Тиана не в счёт.

– Тебе нужен наследник, пап, – осторожно прощупываю я почву.

– Какая ты разумная, – улыбается отец, но в глазах грусть. – Нишаль, не будем о несбыточном. Я дал слово Надире, что, кроме неё, других женщин у меня никогда не будет. Я знаю, Надира бы поняла. Она бы не просто поняла, она бы благословила меня на второй брак, но я дал слово.

Вау! Вот это мужчина… Если бы Надира, как я, была в Системе, он бы пошёл за ней, разделил бы с ней вечность, уверена.

– А если усыновить сироту? Или, например, если бы наследником мог стать внук, а не сын?

О детях в этой жизни я не задумывалась. Тенер, мне кажется, будет хорошим отцом. Так почему бы и нет? Расставаться с детьми мне, как ни странно, легче, чем с условными ровесниками. Родители уходят, а дети продолжают жить – это естественный ход вещей в природе. И дочку, и внучку я выучила всему, чему могла, и выпустила их во взрослую жизнь. Счастливого им полёта. А вот мужья, друзья, соратники… Может, моя беда в том, что я подсознательно жду романтичного «долго и счастливо вместе навсегда», но они уходят, а я лишь меняю оболочки и с каждым из них прощаюсь навсегда.

Хватит! Ещё разреветься не хватало. Я сосредотачиваюсь на том, что происходит здесь и сейчас.

Отец сидит рядом, обнимает. Разговаривает со мной как с равной.

– Можно усыновить, но как-то это неправильно, не находишь? Взять ребёнка, чтобы использовать в семейных разборках.

– Пап, так, как ты говоришь, конечно, неправильно. Я немного не о том. Я видела рикш. Разве они от хорошей жизни в повозки впрягаются? Для ребёнка из бедной семьи усыновление станет началом новой, благополучной жизни. Я уверена, что постепенно ты забудешь, что кровного родства нет.