Нет, поспешил.
Вестник склоняется:
– Ваше высочество, – и тем самым вынуждает меня остановиться, не позволяет занять место хозяина.
– Слушаю.
– Его императорское величество передал устный приказ. Ваше высочество, вы должны незамедлительно явиться на аудиенцию. Его императорское величество ждёт вас.
– Так точно.
– Я обязан сопроводить вас, ваше высочество.
На это я не отвечаю.
Гай понятливо выходит, чтобы распорядиться по поводу экипажа.
Я прохожу к креслу во главе стола и сажусь, не обращая больше на вестника внимания.
Почему отец захотел меня увидеть? С тех пор, как я лишился магии, отец предпочитал держать меня на расстоянии. Надо перестать об этом думать, отец прежде всего император, и у него могут быть тысячи причин поступать так, но назойливые догадки никак не хотят исчезать. Отцу неприятно видеть меня таким? Отец разочарован?
– Ваше высочество, карета подана.
Я поднимаюсь, выхожу. В спину впивается буравящий взгляд вестника. С трудом удерживаюсь, чтобы не передёрнуть плечами. Ещё большего труда стоит не потянуться к магии. Иногда мне кажется, что я не полностью лишился дара, но любая попытка обратиться к силе заканчивается приступом. Впрочем, в последний год приступы случаются и сами по себе. Всё чаще, жёстче…
Сев в карету, я отстёгиваю ремешок, удерживающий тяжёлую штору, и плотная ткань скрывает от меня улицу. Или меня от улицы?
Зачем я понадобился отцу? Я давно не жду хороших новостей…
Дорога от моего дворца до императорского занимает чуть больше четверти часа. Видимо, вестник намекнул возничему, что стоит поспешить.
Карета останавливается, и снаружи раздаётся голос Гая:
– Ваше высочество, мы прибыли к главным воротам императорского дворца.
Задерживаться нельзя, я спускаюсь, и карета немедленно отходит. Во дворец я войду один, не считая сопровождающего меня вестника.
Вместе с магией ушла и привилегия пользоваться паланкином…
Я приближаюсь к воротам, и караульные отдают честь. Хоть что-то не изменилось.
За воротами меня встречает секретарь отца:
– Ваше высочество, его императорское величество примет вас в Белой беседке у пруда с лотосами.
– Благодарю.
Совпадение или отец знает, что Водяной сад мой самый любимый на территории дворца? Сад располагается между собственно дворцом и боковым залом для летних приёмов на свежем воздухе.
Стена тростника скрывает беседку. Секретарь жестом показывает, что дальше я могу идти один. Без доклада? Хм… Извилистая дорожка выводит меня к заросшему пруду, зелёные листья почти полностью скрывают водную гладь.
Я поднимаюсь по широким ступеням.
Отец один. Перед ним чайник, наполовину выпитая чашка. Для меня чашки нет. Понятно…
Я склоняюсь, прижав правую руку к груди:
– Ваше императорское величество.
Отец поднимает чашку, делает глоток. Его взгляд устремлён на лотосы. Я примерно догадываюсь, что будет дальше, и как только отец опускает опустевшую чашку на столешницу, делаю шаг вперёд, беру чайник, наливаю вторую или, судя по весу чайника, третью порцию – исполняю роль слуги. Ничего зазорного, но когда я был магом… Отец одобрительно кивает, поднимает чашку.
– Тенер, близится твоё двадцатипятилетие, – отец задумчив, и взгляд его всё ещё блуждает среди лотосов, говорит со мной, но будто и не со мной.
До дня дня рождения ещё несколько месяцев.
– Да, ваше императорское величество.
– В твоём возрасте я был уже женат.
Хм?
Жениться на девушке из семьи, обычных чиновников ниже достоинства принца, отец подобное не позволит. За новостями я внимательно слежу. Внезапных взлётов не было уже давно, поощрять браком со мной некого.
Дочь влиятельного чиновника? Так влиятельному я не интересен, ему больше выгоды принесёт союз с кем-то из его круга, я же наоборот потяну вниз.
Магии больше нет, надежды на восстановление тоже нет, карьера окончена. А ведь я мог бы… Но традиции против меня, всё снова упирается в проклятую магию, точнее, в её отсутствие. И ведь при дворе ещё не знают, что жить мне осталось не так много. Приступы всё жёстче. Сколько я продержусь? Десять лет? Пять? Или месяц?
– Ваше императорское величество, могу я узнать, кому не повезёт стать моим тестем?
Не могу представить, кого отец решил наказать.
– Почему же «не повезёт»? Повезёт…
Отец допивает чай. Я хочу наполнить чашку снова, но он жестом останавливает меня и показывает покинуть место слуги. Я отпускаю чайник, отхожу на два шага, разворачиваюсь к отцу. Теперь я стою прямо перед ним.
– Тенер, скандал с единственной дочерью Самского губернатора. Ты слышал?
– Краем уха, ваше императорское величество. Невеста упала на лестнице, такое иногда случается.
Голодная, напуганная переменами в жизни и вниманием толпы, в неудобном платье, полуслепая – удивительно, что невесты падают иногда, а не часто.
– Сын цензора не осмелился нарушить взятые его отцом обязательства и повёл девушку к алтарю.
– И они упали повторно, я слышал.
– И что ты об этом думаешь, Тенер?
Ничего.
– Двойное падение подозрительно, наталкивает на мысль, что оно было подстроено, но я склонен считать, что всё же это роковое стечение обстоятельств. Я помню, сколько усилий приложил цензор, чтобы заключить эту помолвку. У него нет причин её отменять, тем более столь скандальным способом. Губернатор к свадьбе не вернулся, а значит, подговорить дочь он точно не мог. Его младший брат не только не выиграл от скандала, но и проиграл. Про повышение он может забыть на ближайшие лет десять, если не произойдёт что-то исключительное. Нет, случившееся не выгодно ни одной из сторон.
