Попаданец наоборот. С Гражданской войны на Великую Отечественную - [27]

А дальше произошло то, чего не мог ожидать никто. Ноги ощутили не рыхлый наст, а что-то твёрдое и покатое, как бревно, и в этот же момент раздалось дикое «А-а-а-а!». Истомин, пошатнувшись, упал на снег. Что это В нескольких шагах от него, будто из-под земли выросла человеческая фигура в белом маскхалате и со всех ног бросилась бежать в сторону немецких позиций. «Разведгруппа за языком, — как молния резанула сознание мысль, — но почему только двое Где остальные, их как минимум четверо должно было быть За языком парами не ходят». Винтовка сама собой оказалась в руках. Но немцев было только двое. Один, придавленный при прыжке с дерева, глухо стонал лёжа на земле, а другой ещё виднелся за пеленой бурана, освещённый мерцающим светом очередной ракеты. Истомин взял его на прицел. Не бегай от снайпера – умрёшь уставшим. Выстрел. Немец со всего маху полетел в снег. Ракета погасла. А что теперь Сознание, натренированное пятью годами войны, как всегда в таких ситуациях работало быстро и чётко. «Дотащу до своих, а там видно будет, — решил Истомин. — Разведчики они были, или ещё кто. В штабе на допросе дознаются». Вытащив у немца из кобуры, как ни странно, табельный советский ТТ, другого оружия не было, Истомин огрел его для верности прикладом, поскольку связать пленному даже руки было просто нечем и, ухватив за ворот полушубка, пополз вместе с ним в сторону нашего переднего края.

— Стой, кто идёт? – раздался шёпот из темноты.

— Свои, снайпер, — Истомин назвал пароль.

— А, это ты, Лаптев, ну и как охота? – поинтересовался подошедший, очевидно, для проверки постов комвзвода.

— Да так, помаленьку, товарищ младший лейтенант, вот, с добычей вернулся. Только пока какого вида зверь попался – не знаю, — ответил Истомин, едва сдерживая смех от предвкушения будущего эффекта, и, встав в полный рост, спрыгнул в окоп. — Помогите немца пленного втащить.

Эффект был велик. На некоторое время все присутствующие буквально лишились дара речи. Ещё бы, снайпер немца живьём доставил. Такого ещё не было.

— Так, всё, хватит, отставить разговоры! — наконец, не выдержав, рявкнул комвзвода. — Немца в блиндаж и ждать там, а я на КП за особистом.

— Товарищ младший лейтенант, нам ещё санинструктор нужен, — напомнил Истомин, — а то ведь я на него почти с двух метров всем весом приземлился. До сих пор в себя не пришёл, мало ли что.

— Санинструктора, — комвзвода на секунду задумался, — он в блиндаже, несите.

— Да, знатно вы его, товарищ снайпер, потоптали, не иначе как перелом обеих голеней, — поставил диагноз врач, ощупывая ноги пленного немца, который всё ещё был без сознания. — Даже через одежду заметно.

— Доктор, а он не умрёт? – забеспокоился Истомин. — Может, его в санбат отнести Жалко будет, если такого языка потеряем…

— Не умрёт, мотнул головой врач, — сейчас мы его в чувство приводить будем. И с этими словами он сунул немцу под нос вату, смоченную нашатырём. Веки пленного шевельнулись, он открыл глаза.

— Так, где он?

В блиндаж буквально влетел особист в сопровождении комвзвода и переводчика.

— А, уже очухался, это хорошо. Как он, доктор, говорить может?

— Может, может, — подтвердил врач, — правда,  похоже,  перелом обеих ног, так что для транспортировки понадобятся носилки, а в остальном полный порядок. Можно допрашивать.

— Отлично, — особист с довольным видом присел на заменявший стул кусок чурбака и, глянув на переводчика, произнёс «Фамилия, имя, номер части».

 А дальше началось самое интересное. Немец, решивший играть в молчанку, оказался русским. Да не просто русским, а ещё и лейтенантом особого отдела, если судить по знакам различия и документам в кармане гимнастёрки. А ещё в вещмешке у него были документы на демобилизованного по ранению красноармейца, следующего домой в город Челябинск, и документы о том, что сей достойный «защитник родины» является токарем первого разряда, а также советские деньги четыре толстенные пачки потрёпанными купюрами. В общем, набор шпиона во всей красе.

— Ну, что молчишь, «коллега» – особист глянул предателю прямо в глаза. — Ты из себя контуженного-то не строй, всё равно не поможет. Или забыл, … что за измену родине в военное время бывает, так я напомню трибунал и стенка.

— Nain ih bin deutshmen soldat, — вдруг неожиданно произнёс шпион на чистом немецком языке. И тут же перейдя на русский заявил «Я не предатель». Я.

 — Молчать! — заорал особист. — Это потом расскажешь.

— Значит так, — обратился он к комвзвода, — мне двух бойцов с носилками, я его у себя допрашивать буду. И ещё, — особист внимательно посмотрел на Истомина, — Лаптев, со мной, пока я с этим «фруктом» возиться буду, рапорт напишешь что и как было.

Написание рапорта и дача объяснений заняли у Истомина более двух часов, а потому до своей землянки он добрался только а половине десятого, имея твёрдое намерение согреться и отдохнуть, поскольку день выдался на редкость тяжёлым и нервным. Но не тут-то было. Как оказалось, его срочно требовал к себе комбат. «Так, приключения продолжаются, — вздохнул Истомин. — Я-то ему ещё зачем понадобился Своих что ли у него забот мало, а, впрочем, это наверняка из-за того, что сегодня случилось. Сам всё от меня узнать хочет что и как было. Ладно, ничего не поделаешь, пойду доложу командованию», — и он зашагал в направлении КП батальона.