Попаданец наоборот. С Гражданской войны на Великую Отечественную - [19]

— Лейтенант, — обратился он к танкисту, заметив под расстёгнутым воротником комбинезона лейтенантские петлицы. — Пулемёт с танка снять можно. Чует моё сердце, сейчас к нам немцы штурмовую группу двинут.

— Согласен, двинут, — кивнул командир танка.

— Еремеев, снимай курсовой пулемет, в случае чего будешь немцев от танка отсекать, — приказал он лежащему рядом радисту-пулемётчику, — а мы ремонтом займёмся сперва гусеницу, потом башню.

Ну вот и отлично. Истомин поглядел на залёгшего рядом с ним пулемётчика. Пулемёт и моя самозарядка, маловато, конечно, но до окончания ремонта отбиваться сможем. Так всё, ждём.

Вскоре в лощине между холмами появились два немца. Истомин тут же дважды выстрелил, оба упали. Так, а вот ещё трое. Еремеев дал короткую очередь, и пулемёт неожиданно замолк. Что там Истомин глянул в сторону Еремеева. Тот дёргал рукоятку затвора – пулемёт заклинило. Увидев, что по ним больше не стреляют, немцы, залёгшие после первой пулемётной очереди, короткими перебежками стали продвигаться к танку. Ладно, сами справимся. Один за другим Истомин сделал восемь выстрелов, свалив шестерых. Немцы опять залегли. Истомин сменил магазин и прицельными выстрелами снял ещё двух. Немцы в ответ открыли шквальный огонь из автоматов. И тут наконец ожил пулемёт Еремеева. Длинная, в полный диск очередь поубавила немцам прыти. Пулемёт снова замолчал. «Опять, что ли, а, нет, диск меняет». Ещё три выстрела и два убитых немца. Стук инструментов прекратился.

«Все в танк»! — раздался сквозь шум стрельбы крик лейтенанта.

Истомин выстрелил ещё раз и пополз вслед за Еремеевым к открытому нижнему люку.

Рёв дизеля, скрежет и лязг металла, КВ, двигаясь задним ходом, отходил к позициям батальона, и тут по броне садануло как кувалдой. «Попадание, — тут же понял Истомин, — немцы нас добить хотят, танк замер. Опять, что ли» Но нет, громыхнуло танковое орудие, и КВ возобновил движение, а, ясно – остановка для более точного прицела. Заряжающий дослал в казённик пушки новый снаряд, ещё остановка и ещё выстрел, потом ещё и ещё. Отвечая огнём на огонь, экипаж КВ расстреливал пытающуюся уничтожить их танк немецкую батарею. Поворот, двигатель смолк, танкисты распахнули люки. Наконец-то Истомин, прихватив винтовку, вылез вслед за экипажем и спрыгнул с брони на землю. Так, а вот и командование пожаловало. К ним подошёл улыбающийся комбриг.

— Молодцы, за спасение машины, уничтожение противотанковой батареи… — он вопросительно посмотрел на командира танка.

— Троих сожгли, товарищ полковник.

— И уничтожение трёх танков противника экипаж к награде представлю. Да, а это кто с вами?

Комбриг перевёл взгляд на стоящего возле танка Истомина.

— Ефрейтор Василий Лаптев, из маршевой роты, — представился по всей форме Истомин.

— Он из пехоты, товарищ полковник, на броне с нами в атаку шёл, а потом вместе с сержантом Еремеевым танк от немцев отбивать помогал пока мы гусеницу и башню чинили, — пояснил командир танка. — Причём исключительно хороший стрелок. У Еремеева во время боя пулемёт повредило, так он в одиночку немцев как в тире клал.

— Как в тире, значит, — комбриг многозначительно посмотрел на Истомина. — Ворошиловский стрелок?

— Никак нет, — мотнул головой Истомин, — просто практика большая была, с первого дня воюю. «Если бы вы знали, с какого», — закончил он про себя.

— Практика – это хорошо, — протянул комбриг. — Как раз то, что нужно. В общем, всё, экипажу отдыхать, Лаптев со мной.

«Интересно, и зачем я ему как хороший стрелок понадобился? – думал Истомин, идя вслед за комбригом к штабной палатке. — Инструктором по стрельбе для новобранцев, что ли, сделать хотят? Так не время вроде учебными стрельбами заниматься, война как-никак. Солдат в мирное время стрелять учить надо или, может быть…»

Они подошли к штабу.

— Твой боец, капитан? — комбриг кивнул в сторону Истомина.

— Так точно, мой. Вася, это – золотоноша который. Что натворил?

Капитан, командовавший батальоном, в состав которого и вошла маршевая рота, куда был приписан Истомин, удивлённо посмотрел на своего подчинённого. О ефрейторе Василии Андреевиче Лаптеве – в миру Вася-золотоноша, а это прозвище приклеилось к Истомину намертво после того как была рассекречена история про полпуда золота, он был самого лучшего мнения и вот теперь..

— Да ничего, комбат, ничего. Просто орлам моим танк от немцев отбить помог, ну они и доложили, что стреляет отлично. Так вот я и подумал, что он как раз нам для этого дела и подойдёт. Да, кстати, а почему золотоноша, он же Лаптев?

— А, вот оно что, — облегчённо вздохнул комбат, — тогда подойдёт. А золотоноша, ну вы историю про золото слышали, товарищ полковник?

— Да, слышал, неужели он?

— Так точно, он.

Капитан расплылся в улыбке.

— Прямо в расположение моего батальона третьего дня с восемью килограммами золота, через линию фронта. Повышен в звании до ефрейтора, к ордену Красной Звезды представлен и принят в члены ВКПб без кандидатского стажа.

«Так, инструктором по стрельбе не сделают точно, — решил Истомин, слушая «шифрованный» разговор командиров. — А тогда кем? Может, в разведку, если учесть опыт действий в немецком тылу и успешный переход через линию фронта». Но, как оказалось, судьба готовила штабс-ротмистру Истомину другое. Его, учитывая великолепные навыки в стрельбе, определили снайпером. «Да, попал так попал, — думал Истомин, осматривая выданную ему снайперскую винтовку. Обыкновенную трёхлинейку с оптическим прицелом. — У меня же опыта в этом деле ноль. Ну не было снайперов на Германской. Не было и всё тут, а уж на Гражданской и подавно. И что теперь делать? Да то, что по уставу положено, господин штабс-ротмистр, — вмешался в ход мыслей внутренний голос. — Приказ исполнять надо, вот что. Знаю, что надо, — огрызнулся Истомин, — вот только как? Да со смекалкой, как и всегда на Руси в таких случаях делалось, — услужливо подсказало подсознание. — Это верно, со смекалкой, то есть творчески», — согласился Истомин, поскольку ничего другого не остается и даже не потому, что сейчас не 1917 год, когда солдаты говорили так. Вот до революции плохо было отдал тебе приказ офицер – надо исполнять, а то трибунал и стенка. А при революции отдал тебе приказ офицер, а ты ему штык в пузо и никакого приказа, а трибунал, так он же из тех же самых офицеров состоит. Ну, так ты и им штык в пузо и ни трибунала, ни стенки. Свобода, одним словом. Нет, так поступать нельзя, иначе конец всему, как это уже было однажды. И с него в этом деле спрос вдвойне, ведь он здесь самый опытный, уже четыре года воюет и потому ни под каким предлогом отказаться и других под чужую пулю подставить – права такого не имеет. Так что придётся азами профессии по ходу дела овладевать, если, конечно, живым останется. Ведь переиграть снайперу-любителю снайпера-профессионала можно лишь при наличии очень творческого подхода и огромной удачи.