Попаданец - [3]

  Резкий спазм боли сковал тело, муть тошноты дурным комом подкатила к горлу, ноги подкосились и последним кадром сознания, был резкий удар головой о вздыбившуюся землю и удирающая в лес собачка.

***

  Сознание урывками выхватывало причудливые картины неизвестного мне помещения. Бревенчатый сруб, какой-то загородный дом? Было больно и постоянно мутило. От силы на минуту удавалось себя держать в руках, отмечая чьи-то заботливые руки, умело обтирающие меня влажным компрессом, что-то вливающие в меня отвратительно горькое и отдающее стойким травяным привкусом.

  Я терял сознание вновь приходил в себя не в силах вымолвить и слова лишь с надеждой на скорое избавление. Впрочем, кризис миновал, оставляя ватную слабость во всем теле и наваливаясь какой-то неимоверной тяжестью на плечи.

  Я лежал на деревянном топчане из связанных кожаными ремешками жердей, а моей периной была скошенная трава.

  Рядом сидела коренастая женщина в грубого покроя сарафане с повязанным на голову платком больше похожим на кусок мешковины. Это ее загрубевшие от труда руки ухаживали за мной, поднося питье, обтирая меня и кормя, словно щенка с рук, так как сил не было практически не на что.

  Вопросы хрипом или стоном срывались с моего языка, заставляя ее то, плакать, то нервно бегать по комнате, и полностью меня выматывая. Странно, я ее не знал, но почему-то мои страдания воспринимались ею так живо и близко.

  Непонятный свет, и боль, сковавшая меня тогда в лесу, что это было? Помню лишь как выбрался из палатки и... все. Потом лишь эти стены из грубо состыкованных бревен и забота этой женщины.

  День сменялся ночью, а я с трудом разлеплял веки апатично оглядывал унылую бедную обстановку с трудом проглатывал предложенную пищу запивал горечью предлагаемого питья вновь проваливаясь в полу сон полу явь.

  Осенний лес моя шебутная собачка, мерный шаг моей жизни все как-то отдалилось, словно прошла целая вечность. Где я? Что со мной случилось? Лишь два вопроса постоянно вертелись в моей голове не находя ответа.

  В очередной раз, открыв глаза, осознал, что нахожусь один. Самочувствие мое все еще оставляло желать лучшего, но вот боль, похоже, ушла окончательно.

  С трудом, скинув с себя накрывавшие меня шкуры животных, опустил на пол необычайно похудевшие ноги, ощущая босыми ступнями холод утоптанной земли под скудно раскиданным камышом.

  Убранство дома удручало своей какой-то дикостью и деревенской простотой. Под потолком не было даже банальной лампочки, пол был действительно земляной лишь местами прикрытый сухими длинными стеблями камыша, а свет в комнату проникал из маленького окошка затянутого какой-то мутно желтой пленкой.

  Что за дикость? Я, конечно, был в курсе, что в стародавние времена, когда не было стекла, люди затягивали окна пленкой вымоченного и проваренного бычьего мочевого пузыря, но вот что бы так своими глазами это увидеть, такое впервой.

  Пошатываясь с трудом, утвердился на ногах, у окна заметил глиняный кувшин, захотелось пить. Медленно словно учась заново ходить, стал совершать шаги, то и дело, борясь с накатывающими приступами тошноты.

  Ощущения были не из приятных, я словно уменьшился и скукожился, мое тело было словно чужим и одеревеневшим, неожиданный шок от не узнавания своих рук заставил мое сердце испуганной пташкой бешено колотиться в груди.

  Я замер посередине комнаты, с удивлением рассматривая свои руки не в состоянии осмыслить тот факт, что, по всей видимости, мое тело вовсе не мое!

  Через голову запыхавшись, стянул с себя какую-то латанную, перелатанную рубаху оглядывая тело и непроизвольно издавая стон. Что за бред?! Как такое возможно? Я сорокалетний мужик вновь стал ребенком!

  - Уна! - Вскрикнула женщина, входя в комнату и видя меня застывшего с открытым ртом. - Кавим да мерте ма? (Зачем ты встал сынок?)

  В полной прострации на грани безумия я плюхнулся прямо на пол, ощутив как подомной, подломились от слабости ноги. Это было выше моего понимания, женщина заговорила на незнакомом языке, а мой мозг услужливо подсказал перевод слов, которые я просто физически не мог знать.

  Женщина легко подняла меня на руки, поглаживая по голове и шепча мне про то, что я не должен вставать, я еще слишком слаб и мне нужно отдохнуть и прийти в себя, она постоянно говорила бес умолку то, улыбаясь, то, заливаясь слезами качая меня на руках и расцеловывая.

  Я же молчал, понимая, что ничего не понимаю и, ощущая непомерный страх от того, что произошло нечто, не укладывающееся в обычные рамки понимания этого мира, всей моей жизни, а главное того, что же будет теперь? Кто я теперь?

***

  Звали меня Уна и я действительно был ребенком. По моим прикидкам было моему телу от семи до восьми лет. Худощавый светловолосый, впрочем, как и практически все население небольшой деревеньки, где я очнулся.

  Около трех десятков приземистых укрытых вязаными охапками камыша домов, таких же незатейливых сараев, и кромешный лес вокруг, вот что, из себя представляла деревня Дальняя.

  Немного отойдя от первого шока, мне волей неволей пришлось как-то адаптироваться и попытаться узнать о том, где я и что же меня ждет в дальнейшем. Чем мне руководствоваться? Куда бежать? Кто мне поверит и если поверит, каковы будут последствия этой правды?