Pop-принцесса - [4]

— Если оценки не станут лучше, — сказал папа, — пусть Уандер даже не думает об этом. С Лаки у нас был договор, что она будет учиться на четверки и пятерки. А Уандер в прошлом году еле перебивалась с двойки на тройку, или я не прав? Если и в новой школе так пойдет и оценки не улучшатся, она может навсегда распрощаться со своей работой в «Дэйри куин».

Такой подход меня капитально разозлил. Холодное равнодушие к предложению Тига плавно переросло в горячее желание заявить: «Только попробуй, папочка, запретить мне записывать демо».

Кэш завилял хвостом у ног папы, поджидая, что ему перепадут объедки со стола. Пес уже привык, что хозяин незаметно выкидывает еду из тарелки. Папа согласился на покупку собаки с одним условием: он назовет ее в честь любимого певца.

Кэш был моим «рыцарем в черных латах»[1], героем песни своего тезки, — самый красивый из всех известных мне, полукровок: помесь черного пуделя и лабрадора.

— На студии звукозаписи, — сказал Чарльз, — одни тупые ублюдки. Забей, Уандер.

Для Чарльза сам факт подписания контракта ассоциировался со смертью. В тот ужасный день мы с Лаки шли по нашей улице в Кембридже. Лаки витала где-то в облаках, ведь известная звукозаписывающая компания собиралась подписать крупный контракт с ней и ее подругами — Кайлой и Триной. Их группа называлась «Тринити». Мама сидела на крылечке с Чарльзом на той стороне улицы и ждала, когда мы вернемся из магазина. Она послала нас купить все к праздничному обеду. Увидев нас, мама помахала, Лаки тоже ей помахала. Сестра все без умолку трещала: «Тринити» то, «Тринити» это… И вдруг неожиданно ступила на проезжую часть, не посмотрев по сторонам. На красный свет пролетела машина и сбила ее. За рулем был пьяный водитель.

Через два года все в нашей семье понемногу начали приходить в себя. Мы пытались вернуться к прежней жизни, но на самом деле просто делали вид, будто чем-то заняты, и были готовы к тому, что в любую минуту спокойное течение жизни может резко измениться. И снова будет жутко от ощущения, что ничего уже не исправить. Два года судебной тяжбы с семьей водителя машины, сбившей Лаки, закончились тем, что водителя посадили, но это не принесло утешения. Лаки все равно не вернуть, и любовь родителей друг к другу, казалось, умерла вместе с ней. Судебные издержки истощили семейный бюджет. В итоге родители отказались от иска, продали дом в Кембридже и переехали на Кейп-Код, чтобы начать все с нуля. Состязание за право опеки над детьми закончилось вничью. Отец обосновался в гостиной, уединившись с компьютером, а мама — в спальне, уставившись в телевизор. Кухня служила открытой ареной для случайных спаррингов.

— Не смей ругаться за завтраком, — пробормотал папа после того, как сын выругался. Чарльз пнул скейтборд под столом. Кэш зарычал на Чарльза.

— А в обед ругаться можно? — спросила я. Отец поднял на меня глаза. Кажется, он даже улыбнулся.

— Только каждый третий вторник в високосный год, — парировал он.

Как раз в этот момент в гостиной что-то с грохотом обрушилось и разбилось. Кэш залаял и побежал к двери, помахивая хвостом. Мы кинулись в гостиную и увидели, что с потолка упал кусок штукатурки, разбив антикварную лампу вдребезги.

Осколки валялись на изношенных потертых половицах. Мы жили в престижном районе на берегу океана, но дом, построенный еще папиным дедушкой, разваливался на части. Денег на ремонту нас не было.

Поскольку папа, будучи деканом в Бостонском университете, ушел в годичный творческий отпуск, а мама смогла устроиться только кассиром в местный гастроном, у моих родителей едва хватило денег на оплату расходов по переезду из Кембриджа в этот древний полуразвалившийся дом, который достался отцу в наследство.

Предполагалось, что жить мы будем на средства, вырученные от продажи дома в Кембридже. А папа тем временем, в тишине и покое дома на Кейп-Коде, напишет толстый роман. И, продав книгу, мы сделаемся сказочно богатыми. По-моему, Кэш был единственным членом нашей семьи, который верил, что папе это по силам. Верный пес устраивался у хозяина в ногах, пока тот сидел, тупо уставившись в пустой экран компьютера. Когда папа думал, что его никто не видит, он раскладывал пасьянс или сидел в Интернете.

— Пожалуйста, позвони Тигу, — прошептала мне мама на ухо, — прошу тебя.

— Ладно, позвоню, — еле слышно ответила я. Как хорошо, что я не успела купить новый музыкальный центр в свою комнату и не потратила деньги, заработанные в «Дэйри куин». Глядя на осыпающуюся штукатурку, я поняла, что сбережения мне понадобятся для покупки одежды на новый учебный год.

ТРИ

Я поднялась к себе наверх — выходные дни я провожу здесь. Все еще казалось странным заходить в спальню с одной кроватью. У нас с Лаки была своя комната в Кембридже, в которой мы выросли, так же как и в этом доме, когда приезжали летом на Кейп-Код. Теперь же мы постоянно живем на Кейп-Коде, и я переселилась в комнату для гостей. Наша с Лаки старая спальня была закрыта, и никто никогда не просил у мамы ключи от нее. Зато из моей новой комнаты открывался хороший вид. Я могла проснуться утром и, не вставая с постели, смотреть на синий океан и слушать его рокот за окном. Волны, накатывающие одна за другой, создавали ощущение, что моя кровать качается на волнах. Рев океана и шум прибоя помогали заглушить тишину, наполнявшую наш дом, с тех пор как не стало Лаки. Иногда казалось, что мы превратились в семью призраков.