Poor men's judge - [22]

Понятное дело, офицеры спецслужб, или того, что у нас считается за спецслужбы, еще более зависимы психологически, сломлены, пассивны, и невероятно, фантастически эгоистичны. Последние тридцать лет существования Союза, наибольший процент предателей давали именно напрочь сгнившие охранительные институции. Количество иуд с чистыми руками, горячим сердцем и вислыми холодными ушами, каждый год измерялось десятками. Для того, чтобы убедиться в том, достаточно почитать регулярно рассекречиваемые документы Госдепа и ЦРУ. Да, кстати, перебежчиков было бы и больше, но у большинства была проблема: они понимали, что лично им на Запад нести просто нечего, надо выслуживаться по месту…

Майор Блинов был типичным представителем особистов того времени. В меру жадным, в меру наглым, в меру осмотрительным. И разумеется, он был готов переобуться в полете, но пока еще не определил, в какую сторону и куда следует прыгать.

К Вояру он поехал сугубо по собственной инициативе. Взять под контроль явно перспективного офицера — дело всегда хорошее.

Но уже через пару минут разговора, майор осознал, что вляпался в непонятное. На попытку испугать Виктора следствием по поводу превышения им пределов самообороны, нарушениями правил оборота оружия в период отпуска и подстрекательстве к организации незаконных вооруженных формирований, майор услышал лениво-пренебрежительный ответ:

— Блинов, с вами я мог бы вообще не разговаривать, поскольку НШ такой команды мне не давал. Цените, здесь пока с вами вежливы. Но вообще-то должен сказать, что Вы — идиот. Без подстраховки, без утвержденного плана, без оперативного сопровождения всунуть яйца в капкан… На такое только дураки и ошалелые чекисты способны.

— А ты не слишком о себе возомнил, лейтенант?! — надавил Блинов. — Нахрен мне для такой мелочи оперативное сопровождение и план писать. Не генерал, чай…

Вояр слегка изменился в лице, присвиснул, и не обращая внимания на словоизвержение из уст разъяренного особиста, тихо пробормотал:

— Как все запущено, однако… Потом неожиданно резко поменяв тон голоса на генеральский рык, громко произнес:

— Ну здравствуй, майор!

И протянул для рукопожатия широко раскрытую ладонь. Блинов автоматически попробовал пожать протянутую руку, но ухватил пустоту. Посмотрел в глаза лейтенанта, пытаясь высказать свое возмущение, но мир вдруг взорвался россыпью искр, провернулся и плавно ушел из-под ног.

Примерно такие же шутки очень любил один дяденька по имени Милтон, который даже книгу написал о том, что его голос останется с нами навсегда.

В себя майор пришел минут через сорок, обнаружив, что он уже успел каким-то образом подарить Вояру свой служебный диктофон системы «Репортер», и теперь, стесняясь жадности и сожалений, дотошно объясняет, как ухаживать за головками и лентопротяжным механизмом. Ноги у Блинова подрагивали чуть выше коленок, были ватными и постоянно подкашивались. Глотка майора пересохла, очень хотелось пить, но в то же время, он чудом удерживался от острого желания оправиться по маленькому прямо в штаны.

Выскочив из палатки, Блинов первым делом обильно полил ближайший куст, с отвращением поняв, что во время беседы, несколько капель мочи все же вылились, и трусы оказались отвратительно, липко влажными.

Проигнорировав удивленные взгляды рядовых, на все еще подкашивающихся ногах пошел к служебной машине отдела — обыкновенному УАЗу-буханке, помаленьку осознавая, что только что поставил крест на своей карьере и возможно, жизни. И в то же время, истово веруя, что все сейчас поправит.

В течение последних сорока минут он подробно рассказал лейтенанту о том, ни одного осведомителя в формируемое подразделение всунуть не удалось. Но, просто на всякий случай, назвал все имена. Подробно изложил план оперативных мероприятий по дискредитации нынешнего командования Объекта и взаимодействию с «повстанцами».

К примеру завтра, пояснил майор, будет сначала организован обрыв кабеля на ТП-101, а если не выйдет или обрыв быстро устранят, то отключат централизованно, якобы по поводу неплатежей. Атака на склады планировалась под утро следующих суток.

Во время беседы Блинов испытал острый приступ эмпатии, скорее даже любви к собеседнику, так внимательно смотревшему на него своими бездонными, всепонимающими голубыми глазами. От этого взгляда кружилась голова, а тело казалось легким, как воздушный шарик. Они внимательно разобрали все известное майору. Затем Блинов все тезисно записал в прошнурованной рабочей тетради и наговорил на диктофон, трогательно заботясь, чтобы емкости микрокассеты хватило.

Теперь, удобно устроившись в машине, майор испытывал смешанное чувство любви и гордости. Гордости за то, что он оказался ценен сам по себе, как личность. За то, что Виктор, узнав все, что ему было необходимо, не отбросил Блинова с дороги, как бесполезный мусор, а наоборот попросил помочь и оказал доверие. Доверие, за которое следует платить любовью и преданностью. Майора теперь волновало одно: сможет ли он сделать все порученное наилучшим образом.

* * *

Многочисленных обывателей переживающей не лучшие времена страны волновали значительно более приземленные вещи. До недавнего времени основной проблемой было заработать себе на хлеб насущный. Теперь к ним прибавилась еще одна задача: выжить.