Понятие сознания - [162]

«Употребление» и «обычай»

Гораздо более коварным, чем смешение способа употребления с полезностью, является смешение «употребления» (use), т. е. способа действия с чем-то, и «обычая» (usage). Многие философы, нацеленные преимущественно на проведение логико-лингвистических различений, ничтоже сумняшеся говорят так, словно «употребление» и «обычай» являются синонимами. Это грубейшая ошибка, и она простительна разве лишь в том случае, если вспомнить, что в устаревшем выражении «use and wont»[22] слово «use» можно, пожалуй, заменить словом «usage», что «used to» действительно обозначает «accustomed to» и что претерпевать плохое обращение означает страдать от дурного обычая (to be hardly used is to suffer hard usage).

Слово «usage» обозначает обычай, практику или моду. Обычай может иметь локальное или широкое распространение, быть устаревшим или современным, сельским или городским, вульгарным или классическим. Обычай не может быть неправильным, как не может быть неправильной традиции или неправильной моды. Методы изучения лингвистических обычаев относятся к компетенции филологии.

Напротив, способ обращения с лезвием бритвы, словом, дорожным чеком или веслом для каноэ есть некая техника, умение или метод. Освоить эту технику — значит узнать, как производить конкретное действие; ее освоение не предполагает социологических обобщений, даже социологических обобщений относительно других людей, которые производят такие же или другие действия с лезвиями бритв, словами, дорожными чеками или веслами. Робинзон Крузо мог выяснить для себя, как следует изготовлять и метать бумеранг; но это открытие ничего не сообщило бы ему о тех австралийских аборигенах, которые действительно делают и используют бумеранги именно таким образом. Описание фокуса не есть описание всех фокусников, которые выполняют или выполняли этот фокус. И напротив, чтобы описать тех, кто владеет секретами этого фокуса, мы должны уметь каким-то образом описать сам фокус. Госпожа Битон рассказывает нам, как готовить омлеты, но ничего не сообщает о парижских поварах. Бедекер может поведать нам о парижских поварах и о тех из них, кто готовит омлеты. Однако, если бы он захотел рассказать, как они готовят омлеты, ему пришлось бы описывать технологию процесса так же, как это делает госпожа Битон. Описание обычаев предполагает описание употребления, т. е. способа или технологии действия, более или менее широко принятой практики действия, которая и есть обычай.

Существует важное различие между использованием бумерангов, луков со стрелами и весел для каноэ, с одной стороны, и использованием теннисных ракеток, канатов для перетягивания, монет, марок и слов — с другой. Последние являются инструментами, которые связывают людей, т. е. инструментами общей деятельности или соревнования. Робинзон Крузо мог раскладывать пасьянс, но не мог играть в теннис или крикет. Так, человек, который учится пользоваться теннисной ракеткой, гребным веслом, монетой или словом, конечно, имеет возможность наблюдать других людей, использующих те же вещи. Он не может овладеть навыками подобных действий, требующих участия нескольких людей, не узнавая о других людях, выполняющих (правильно или неправильно) эти же действия, — и в нормальном случае он приобретает такие навыки, наблюдая за тем, как практикуют их другие люди. И все же приобретение навыков не есть некое социологическое исследование и не нуждается в последнем. Ребенок может научиться использованию пенни, шиллингов и фунтов дома и в деревенском магазине, и его владение соответствующими нехитрыми навыками не станет более совершенным, если он услышит о том, как в других местах и в иные времена люди использовали и сейчас используют (или же плохо используют) свои пенни, шиллинги и фунты. Совершенное умение употреблять что-то не предполагает исчерпывающего или даже относительно полного знания об обычае, даже когда умелое пользование предметами действительно предполагает определенное знание о практических навыках некоторых других людей. В детстве нас учили использовать множество слов, но не учили историческим или социологическим обобщениям относительно людей, их употребляющих. Если знание последних вообще приходит, то приходит позднее.

Прежде чем продолжить наше обсуждение, заметим, что между использованием весел для каноэ или теннисных ракеток, с одной стороны, и использованием почтовых марок, английских булавок, монет и слов — с другой существует важное различие. Теннисной ракеткой владеют с большим или меньшим совершенством, и даже чемпион стремится совершенствовать мастерство. Однако можно сказать, с некоторыми незначительными оговорками, что монеты, чеки, марки, отдельные слова, кнопки и шнурки для ботинок не открывают простора для таланта. Человек или знает, или не знает, как использовать их и как использовать их правильно. Конечно, литературная композиция или аргументация могут быть более или менее искусными, но романист или адвокат знают значения слов «кролик» или «и» не лучше обыкновенного человека. Здесь нет места для «лучше». Шахматист-чемпион маневрирует более умело, чем дилетант, однако допустимые движения фигур он знает не лучше последнего. Оба они отлично знают их или, скорее, просто знают.