Понятие сознания - [142]

(5) Говорить и обучать

В этой главе, так же как и в других разделах книги, я старался провести различие между несколькими видами речи — речью, типичной для наших естественных, повседневно текущих разговоров и болтовни, сдержанной и контролируемой разговорной речью скрытного или неискреннего человека и искусственной, подготовленной, неразговорной речью наставника. В этой главе мы особое внимание уделим последнему виду речи, а именно дидактическому дискурсу, письменному или устному, опубликованному или адресованному себе самому, посредством которого человек обучает тому, чему он должен учить. Главная причина того, что мы столь долго топчемся вокруг методов, целей и даже интонаций дидактического дискурса, состоит в том, что понятие интеллекта проясняется именно в терминах дидактического дискурса. По крайней мере, значительная часть того, что мы подразумеваем под «интеллектуальными способностями», — это те способности, которые первоначально внедряются и развиваются преимущественно посредством дидактического дискурса и сами, inter alia, применяются затем в последующих речах при обучении тем же урокам или же их адаптированным расширенным вариантам. Дидактический дискурс — это средство передачи знания.

Однако есть еще одна, более общая, причина для обсуждения различных видов речи. Эпистемологи всегда понимали, что существуют тесные связи между мыслью и речью, но их прояснению препятствовало неявное допущение о том, что они предполагали, что говорить — значит осуществлять некоего рода атомарную и гомогенную деятельность. Они без каких-либо сомнений в своей правоте употребляли такие глаголы, как «утверждать», «предлагать», «объявлять», «заявлять», «описывать», «докладывать», «выражать», «рассказывать», «говорить» и «рассуждать», так как если бы они давали полное и однозначное представление о том, что происходит с человеком, когда его описывают как занятого тем или другим из этих дел. Но именно в том, как люди говорят о чем-либо, не существует однозначных или атомарных способов и форм. Когда мы говорим, мы можем просто беседовать, либо уговаривать кого-то, либо убеждать, либо повелевать кем-то, либо развлекать, либо осуждать и т. д. Речь при заключении сделки отличается от бесед на конфессиональные темы, а то и другое не похоже на то, как мы рассказываем анекдоты, угрожаем или побуждаем кого-либо к чему-либо. Даже то, что мы пишем, предназначено для прочтения с определенной интонацией, а то, что мы мысленно говорим самим себе, не «произносится» монотонно.

Здесь нас больше всего будет интересовать дидактическая устная и письменная речь. В отличие от большинства других видов речи, которые предполагают ответ или иную непосредственную реакцию, дидактическая речь предназначена для запоминания. От многих других видов речи ее отличает и то, что ее цель заключается в улучшении (обогащении или усилении) умственных способностей того, кто ее воспринимает. Обучать — значит учить кого-то делать определенные вещи, что включает также умение говорить о них. Предполагается, что ученик по прошествии значительного времени должен сохранять способность дальше делать то, чему его научили. Уроки предназначены для усвоения, а не для того, чтобы их забывали. Короче говоря, обучение — это преднамеренное оснащение человека знаниями. Конечно, не все обучение основывается на дидактической речи. Так дети учатся на примерах, не все из которых продуманно отобраны для того, чтобы их повторяли. Одни уроки даются посредством преднамеренно установленных образцов или наглядных примеров, другие — путем обычной тренировки, третьи — в шутливой форме и т. д.

Итак, в отличие от большинства других видов речи, но подобно другим видам уроков дидактический дискурс следует запоминать, повторять и воспроизводить. Его можно повторять без потери смысла, можно передавать как в устном, так и в письменном виде. Уроки, которые преподаются таким образом, могут быть сохранены (в то время как уроки, проводимые в форме демонстраций и примеров, не могут сохраняться), следовательно, их можно накапливать, собирать, сравнивать, анализировать и критиковать. Так, мы можем изучать как то, чему наши деды научили наших отцов, так и то, что наши отцы добавили к тем урокам, которые они получили. Новые открытия, посредством которых они улучшили свой запас наставлений, могут быть включены в обучение их детей, поскольку не нужно быть гением, чтобы научиться тому, для открытия или изобретения чего надо было быть гением. Интеллектуальный прогресс возможен именно потому, что еще «не созревший» может быть обучен тому, что способен обнаружить только тот, кто «созрел». Наука развивается, поскольку студент при надлежащем обучении может начать с того места, где остановились Евклид, Гарвей и Ньютон.

Кроме того, дидактический дискурс является безличностным и не связанным с определенным местом в том смысле, что распространяемые с его помощью уроки могут быть прочитаны любым соответствующим образом обученным преподавателем любому соответствующе подготовленному ученику. При этом условия данного процесса не локализованы и не фиксированы в отличие от неповторимых ситуаций, в которых обмениваются высказываниями при обычном разговоре, совершении сделок, при убеждении или обвинении кого-либо. Если остроумный ответ, дорожный сигнал или обещание не сделаны конкретным человеком другому конкретному человеку в определенный момент, то шанс это сделать исчезает безвозвратно, но если Джон Доу пропустил вчерашний урок о сослагательном наклонении в латинском языке или не успел дочитать до конца главу о расстоянии до Луны и ее размерах, то его восприятие такого же урока или текста завтра или на следующей неделе может иметь ту же суть. Те, кто знаком с философскими дискуссиями о природе и статусе того, что называют «пропозициями», не упустят из виду момент, что предикаты, посредством которых описываются пропозиции,