Понять - простить - [37]

Я понимал, что иду по острию меча. Но Заболотный понял меня и просто ответил:

— Да. Верное ваше слово. Порядок был. Солдат уважал начальника.

— А теперь?

— Вы слыхали мой доклад?

— Слыхал.

— А вы знаете, кому мы служим?

Я не ответил.

— Диаволу, — сказал Заболотный.

Я сделал невольное движение.

— Ну да же. Знаете, поедем ко мне. Я вам все подлинно доложу. Вот и машина моя подана.

Я поехал.

Он остановился в лучшей, но, как все тогда, загаженной гостинице. Какой-то молодой человек сунулся было к нему.

— Брысь, — крикнул Заболотный. — Это, — обратился он ко мне, — тоже диавол или, вернее, одержимый бесовской силой. Комиссаришка мой!..

Заболотный порылся в чемодане, достал из него потрепанную книжку и сказал:

— В бытность мою в Турции прислали мне с Афона эту самую книжку. Изволите видеть: "Мысли на каждый день года по церковным чтениям из слова Божия" епископа Феофана. А тот Феофан, сказывают, великий молитвенник был, и многое, что скрыто от людей, было ему открыто. Читавши эту книжку, дошел я до того, что мы неправильное представление имеем о воздухе, о природе, о естестве. Ученые дознались, какой есть воздух, а того не дознались, что воздух полон бесовской силы, что каждым воздыханием нашим мы вдыхаем в себя беса, и от него идут наши помыслы, а за ними и деяния. И в эти годы особенно разыгрались бесы на русской земле… Да и по всему миру… Молитва ослабела у людей. Отсюда… простите меня, ваше имя и отчество?

— Федор Михайлович.

— Отсюда, Федор Михайлович, вот и пошла эта самая разруха по Руси великой. Вот гляньте, что пишет святой муж:

Четверг пятой недели поста. Прежде падения злопомышления (Притч., 16, 18). Стало быть, не допускай мыслей злых, и не будет падений. Между тем, о чем больше всего небрегут? О мыслях. Им позволяют бурлить, сколько и как угодно, и думать не думают когда-нибудь укрощать их или направлять к разумным занятиям. А между тем, в этой суматохе внутренней подходит враг, влагает зло в сердце, обольщает его и склоняет на это зло. И человек, сам того не замечая, является готовым на зло. Остается ему или исполнять скованное сердцем зло, или бороться. Но то наше горе, что за последнее никто почти не берется, а все, как связанные, ведутся на зло…

— Мы, Федор Михайлович, не теперь упали, а упали тогда, когда присягнули Временному правительству. Большевики — это исполнение, а мысли злые начались тогда. В ноябре 1916 года, когда Милюков, Гучков и Керенский посеяли эти мысли. Мыслям позволили бурлить, как угодно, — отсюда и падение, и большевики, и гибель… Да разве я, старой императорской службы унтер-офицер, не понимаю, что это гибель!.. А вот, подите же, сколько народа гибнет. Пишет епископ Феофан ("Неделя десятая по Пятидесятнице".):

Весь воздух набит бесами; но ничего не смогут сделать тому, кто огражден молитвой и постом. Пост — всестороннее воздержание, молитва — всестороннее богообщение; тот совне защищает, а эта извнутрь устремляет на врагов всеоружие огненное. Постника и молитвенника издали чуют бесы, и бегут от него далеко, чтобы не получить болезненного удара. Можно ли думать, что где нет поста и молитвы, там уже и бес? Можно. Бесы, вселяясь в человека, не всегда обнаруживают свое вселение, а притаиваются, исподтишка научая своего хозяина всякому злу и отклоняя от всякого добра; так что тот уверен, что все сам делает, а между тем только исполняет волю врага своего. Возьмись только за молитву и пост, — и враг тотчас уйдет, и на стороне будет выжидать случая, как бы опять вернуться, и действительно возвращается, коль скоро оставлены бывают молитва и пост.

— Вспомните, Федор Михайлович, как давно уже наши солдаты перестали быть богомольными! В церковь, если наряда не сделаешь, никто и не пойдет. Силком надо гнать. Господ офицеров в церкви разве когда увидишь? Ну, разве что в праздник!.. То некогда, то лень, то устали очень. Певчих не соберешь… Ну и то попомните, что первым делом отменило Временное правительство с господином военным министром Александром Ивановичем Гучковым? Молитву на вечерней перекличке… Зорю нашу священную, где мы с бесом боролись… Ну и осилил враг армию. Вселились в нее бесы. Все мы теперь бесами одержимы. ("Мысли на каждый день года по церковным чтениям из слова Божия" епископа Феофана. Издание четвертое. Афонского Русского Пантелеймонова монастыря. Москва, 1904. Стр. 84, 85, 245, 246.)

— Как же вы, — сказал я, — Семен Петрович, зная все это, подпали власти диавола?

— Все подпали, — коротко кинул Заболотный. — Вы посмотрите. Может кто из нас молиться? Таким крутым словом обложат, что всякая молитва выскочит.

— Что же вы думаете делать?

— Я хотел у вас спросить об этом. Вы ученее меня, да, пожалуй, и старше. Я вам только сказал, в чем наша болезнь, а вы поищите лечения. Что, не верите, что ли?

Верю ли я?

Дней через пять, не помню по какому случаю, было заседание Всероссийского центрального исполнительного комитета, ВЦИК, с участием членов Совнаркома. Посвящено оно было мятежу левых эсеров, тому самому, где большевиками был расстрелян мой брат Ипполит, а эсерами убит мой племянник Федор, и лицом, и характером похожий на меня, когда я был юнкером.