Понять пророка - [6]

У ворот, как обычно в это время, уже начала собираться небольшая толпа – пара карет с десятком нетерпеливо ерзающих в седлах воинов сопровождения, несколько посыльных, четверо паломников и пожилая женщина с котомкой за плечами дожидались, пока стражники соизволят распахнуть тяжелые створки и разрешат покинуть город. Присев на корточки около входа в караульное помещение, молодой человек прислонился спиной к стене и принялся осматривать ближайшую карету, пытаясь представить, кого и что в этот ранний час погнало прочь из города… За плотными занавесками на дверцах не было видно ни пассажиров, ни их скарба, и вскоре ему пришлось переключить внимание на уличного торговца, выбежавшего с тележкой из-за покосившегося домика неподалеку и явно собравшегося открыть торговлю прямо у ворот. Заинтересованно проследив за тем, как мужичок раскладывает товары на споро собранной деревянной витрине, Арти вдруг сообразил, что не завтракал, и, встав, направился в сторону аппетитно выглядевших пирожков…

– Подходи! Налетай! Пирожки с мясом! Сыром! Капустой! Яблоками! С пылу, с жару! – взвыл торговец, не успев толком развернуться. – Сколько вам и каких, мой господин?

– Два с мясом, один с сыром и один с яблоком! – протягивая мужику медную десятку, произнес дэ Коннэ. – А попить есть что?

– Фляги с вином нового урожая… Есть с компотом, с водой… Что вам будет угодно?

– Компот из чего? – решив, что для вина несколько рановато, поинтересовался Арти. – Что-нибудь ягодное есть?

– Угу! – Протянув покупателю две монетки сдачи, торговец выхватил из повозки небольшую флягу, а потом приоткрыл огромные чугунные кастрюли, из которых пахнуло таким вкусным запахом, что у голодного мужчины рот мгновенно наполнился слюной.

– Сдачи не надо… Лучше дай мне какую-нибудь тряпку, чтобы потом вытереть руки…

– Эй, смерд! Чем кормишь? – хохотнул голос за спиной, и рядом с дэ Коннэ возникла морда коня. – Я надеюсь, пирожки не из кошатины? – поинтересовался всадник, явно находившийся в состоянии подпития и весьма нетвердо державшийся в седле.

– Никак нет, господин! – смиренно кланяясь, учтиво ответил торговец. – Свинина, оленина, ягнятина… Что вам будет угодно?

– Подвинься, ты, морда… – взвыло над ухом. – Что, ослеп?

– Это вы мне? – повернувшись к всаднику всем телом, холодно поинтересовался Арти, положив руку на рукоять сабли и слегка приподняв одну бровь.

– Мммать Обелия! – придушенно выдавил дворянин и, неловко дернувшись в седле, с грохотом упал на дорогу. – Нет, конечно же не вам, граф!!! Как вы могли такое подумать? – пытаясь дотянуться до отлетевшей в сторону шляпы и одновременно встать на четвереньки, пробормотал кривящийся от боли в отбитой спине всадник. – Я… это… коню своему… он совершенно не слушается меня, скотина… Убью конюха, что подсунул мне такую клячу…

– А… – протянул дэ Коннэ. – А то мне вдруг послышалось…

– Нет!!! – побледнев, задергался дворянин. – Я коню, именно коню… Я обычно всех коней Мордами зову… Привычка, знаете ли… А вы тоже решили поесть? Как мило… Утром, перед дорогой… Кстати, а что вас не было на балу у мэра? Знаете ли, мы отлично повеселились… А… у нас вот есть пара заводных лошадей… Мы собрались в мое загородное поместье немного развеяться… Не угодно ли составить нам компанию? – затараторил вскочивший на ноги и пытающийся привести в порядок свой испачканный дорожный костюм мужчина. – Или, если у вас дела, я с удовольствием подарю вам коня – негоже человеку вашего звания путешествовать пешком…

– Право, не стоит, – отказался Арти. – Я люблю пройтись именно пешком… Тем более что идти мне не очень далеко, времени еще много, а торопиться мне некуда…

– Вы знаете, а ваш папенька не прав, мы с друзьями целиком на вашей сторо… – Наткнувшись на взгляд дэ Коннэ, дворянин вдруг замолк, несколько раз поклонился и попятился. – Ой, простите, там уже ворота открывают, мне пора. Рад был видеть вас. Счастливого вам пути. Я поскакал, ждут, знаете ли.

– Увидимся, – процедил взбешенный напоминанием о ссоре с отцом Арти и, забрав с повозки приготовленную торговцем еду, вернулся к караулке. Торопиться, чтобы выйти из города первым, не было смысла – процесс открытия ворот занимал минут десять, потом в них начиналось столпотворение – ожидающие снаружи торговцы и крестьяне, как правило, начинали ломиться внутрь, мешая выходу ожидающих открытия жителей города. В общем, солдаты, конечно, наводили порядок, но не так быстро, как хотелось бы. Да и есть на ходу не хотелось совершенно…

С удовольствием расправившись с последним пирожком, дэ Коннэ вытер руки и лицо горячей влажной тряпицей, удивился предусмотрительности торговца и допил холодный компот.

– Держи, заслужил! – Бросив засиявшему от похвалы мужичку медный пятак, Арти поднялся, закинул на плечо маленькую котомку, поправил саблю и легким шагом направился к воротам.

– Приходите еще, мой господин! Я тут бываю каждое утро! Спасибо!

– Я постараюсь! – улыбнувшись, пообещал он и прибавил шаг.

Глава 5 Ольгерд

До тракта добрались довольно быстро – низкорослые горные лошадки, приготовленные для нас Кольеном, или, как его за глаза называл Вовка, Коляном, оказались на удивление выносливыми и резвыми. А вот дальше, как ни странно, наше передвижение замедлилось – дорога, называемая местным населением не иначе как Большая Грязь, после четырехчасового ночного ливня превратилась в болото. Глядя, как на этой полосе препятствий барахтаются люди, пытаясь не только сами пройти, но и провезти за собой телеги, я вдруг представил себе асфальтированные дороги Европы и слегка размечтался – те триста с чем-то километров, которые отделяли нас от Башора, мы бы могли проехать часа за два с половиной. Или пролететь на вертушке… А так впереди оставалась как минимум неделя телепания по территории трех государств… Хорошо, хоть не было ни виз, ни паспортов… Вместо документов, удостоверяющих личность, – эти кожаные безрукавки, надеваемые на голое тело, украшенные безумной вышивкой во всю спину, изображающей символ клана – Скалу и ее заснеженную вершину… Кожаные брюки, украшенные бахромой, мягкие и весьма удобные кожаные сапоги довершали наш наряд… Как оказалось, одной из важных черт унгов, по которой можно было узнать совершенно обнаженного горца в любой толпе, являлся совершенно своеобразный загар – вернее, сочетание вечно открытых солнцу и ветрам черных рук, шеи и лица и белоснежного тела. Хранителю пришлось высветлять нашу кожу, что заняло почти двое суток, а потом «затемнять» и «обветривать» необходимые для маскировки части тел…