Помпеи - [95]
— Манифестация вступила в следующую фазу, — диктовал Плиний.
Аттилию этот серп с его загадочным возникновением, безмолвным продвижением и таинственным исчезновением показался неизъяснимо зловещим. Раз он вырвался из расколотой вершины горы, то должен был докатиться до самого моря. Аттилий вспомнил плодородные виноградники, тяжелые, налитые соком гроздья, скованных рабов... В этом году не будет урожая. Ни хорошего, ни плохого — никакого.
— Конечно, отсюда судить трудно, — сказал Торкват, — но складывается впечатление, что это огненное облако должно было наползти на Геркуланум.
— Но не похоже, чтобы там начался пожар, — отозвался Аттилий. — Эта часть побережья по-прежнему во тьме. Как будто город просто взял и исчез...
Они смотрели на подножие горы, выискивая хотя бы пятнышко света — но там ничего не было.
Люди, собравшиеся на берегу, находились на грани паники. До них донесся запах пожарища и пепла, сопровождаемый едкой вонью серы. Кто-то крикнул, что их тут всех похоронит заживо. Люди рыдали, а громче всех — Луций Попидий, оплакивающий мать. А потом один из матросов, тыкавших в парусиновую крышу веслом, крикнул, что парус больше не провисает — и паника утихла.
Аттилий осторожно высунул руку из-под навеса ладонью вверх, словно проверяя, нет ли дождя. Моряк был прав. Камни продолжали падать, но буря была уже не такой неистовой. Как будто гора нашла другое применение своей злобной энергии; размеренный камнепад сменился стремительным потоком огня. И в этот миг Аттилий принял решение. Лучше умереть, пытаясь сделать хоть что-то, лучше уж упасть на обочине дороги и остаться лежать в безымянной могиле, чем прятаться в этом непрочном укрытии, забитом перепуганными людьми, безвольно глазеющими на все это и ожидающими конца. Аттилий нащупал сброшенную ранее подушку и нахлобучил ее на голову, а потом зашарил по песку, разыскивая полосу ткани. Торкват негромко поинтересовался, что он собрался делать.
— Я ухожу.
— Уходишь? — Плиний смерял его пристальным взглядом. Префект полулежал на песке, а вокруг были разложены его записи, придавленные для надежности кусками пемзы. — Ты никуда не пойдешь. Я запрещаю тебе уходить.
— При всем моем уважении, Плиний, я подчиняюсь своему начальству в Риме, а не тебе.
Аттилий с удивлением подумал, что никто из рабов не попытался бежать. Интересно, почему? Наверное, все дело в привычке. В привычке, да еще в том, что бежать им, в сущности, некуда.
— Но ты нужен мне здесь. — В хриплом голосе Плиния проскользнули льстивые нотки. — А вдруг со мной что-нибудь случится? Кто-то же должен позаботиться о моих записях и сохранить их для потомков?
— Это могут сделать и другие. А я предпочитаю попытать счастья на дороге.
— Но ты же человек науки, акварий! Я это вижу. Именно потому ты отправился с нами. Ты куда более ценен для меня здесь. Торкват, останови его.
Капитан заколебался, потом расстегнул ремень под подбородком и снял шлем.
— Возьми. Металл защищает лучше, чем перья. Аттилий попытался возразить, но Торкват просто сунул шлем ему в руки.
— Бери. И удачи тебе.
Шлем оказался впору. Аттилий никогда прежде не носил шлема. Он встал и взял факел. Он чувствовал себя, словно гладиатор, которому предстоит вот-вот шагнуть на арену.
— Но куда ты пойдешь?! — воскликнул Плиний.
Аттилий шагнул наружу. Легкие камни забарабанили по шлему. Вокруг было темно. Мглу рассеивали лишь несколько факелов, воткнутых в песок вокруг навеса, да далекий погребальный костер Везувия.
— В Помпеи.
Торкват сказал, что между Стабиями и Помпеями три мили. По хорошей дороге, в погожий день — час ходьбы. Но проклятая гора изменила все законы пространства и времени, и Аттилию казалось, будто он вообще не трогается с места.
Ему удалось без особых затруднений подняться с берега на дорогу. Ему повезло еще и в том, что с этой дороги Везувий был виден постоянно — его огни служили акварию ориентиром. Аттилий знал, что если продолжать идти в их сторону, никуда не сворачивая, то рано или поздно он придет в Помпеи. Но ему приходилось идти против ветра, и потому, как он ни втягивал голову в плечи и как ни наклонял ее — в результате его мир сузился до его собственных белеющих в темноте ног и камней под ними, — дождь из пемзы бил ему в лицо, и вскорости рот и нос Аттилия забились пылью. Акварий на каждом шагу погружался в пемзу по колено. Это было все равно что взбираться по груде гравия или идти по амбару, заполненному зерном: бесконечный, безликий склон натирал кожу и терзал мышцы. Аттилию приходилось останавливаться через каждую сотню шагов и, придерживая факел, вытягивать из вязкой пемзы сперва одну ногу, затем другую, и вытряхивать из сандалий набившиеся туда камешки.
Его терзало страшное искушение прилечь и отдохнуть, но Аттилий боролся с ним, ибо не раз уже спотыкался о тела тех, кто поддался этому искушению. В свете факела вырисовывались неясные очертания, намеки на человеческую фигуру; лишь изредка виднелась торчащая нога или бессильно скрюченная рука. Но на этой дороге умирали не только люди. Аттилий натолкнулся на упряжку волов, увязшую в каменных заносах, а потом — на лошадь, павшую прямо в оглоблях брошеной повозки. Повозку загрузили слишком сильно, и лошади не под силу оказалось ее волочь. Каменный конь, впряженный в каменную повозку. Все это напоминало видения, призраки, на краткий миг возникающие в освещенном круге. Аттилий предпочел бы не видеть всего этого. Так было бы легче. Иногда свет факела выхватывал из темноты не только мертвых, но и живых. Мужчина с кошкой в руках. Молодая женщина, совершенно нагая, явно лишившаяся рассудка. Семейная пара, зачем-то несущая на плечах, словно бревно, длинный бронзовый канделябр — мужчина впереди, женщина позади. Все они двигались навстречу Аттилию. С обочин дороги то и дело слышались крики и стоны; такие, должно быть, несутся над полем боя после окончания побоища. Аттилий не останавливался. Он не выдержал один-единственный раз, когда услышал детский голос. Ребенок звал родителей. Аттилий остановился, прислушался и некоторое время шарил вокруг, пытаясь понять, откуда же доносился голос. Он окликал ребенка, но тот затих — должно быть, испугался незнакомого человека, — и некоторое время спустя Аттилий отказался от поисков.
Автор бестселлеров «Энигма» и «Фатерлянд» на этот раз предлагает нам крутой детектив, в котором людское честолюбие бросает вызов власти Господней. Умирает папа римский, и на его место претендуют несколько кандидатов. Организовать и провести конклав по выбору нового папы поручено Якопо Ломели, декану Коллегии кардиналов. Выбор труден, не каждый из претендующих на Святой престол светел и чист душою, а некоторые из них готовы ради власти на любое злодейство. К тому же выясняется, что и прежний папа был далеко не ангел…
1938 год. Германия не готова к войне, но Гитлер намерен захватить Чехословакию. Великобритания не готова к войне, но обязана выступить вместе с Францией в защиту чехов. Премьер-министр Чемберлен добивается от Гитлера согласия на встречу, надеясь достичь компромисса. Хью Легат – восходящая звезда британской дипломатии, личный секретарь Чемберлена. Пауль фон Хартманн – сотрудник германского МИДа и участник антигитлеровского заговора. Эти люди дружили, когда в 1920-х учились в Оксфорде, но с тех пор не имели контактов.
1468 год от Воскресения Господня. Кристофер Фэйрфакс, молодой англиканский священник, по поручению епископа отправляется в деревушку, затерянную в глуши Уэссекса. Кристоферу предстоит похоронить старого священника, тридцать лет прослужившего в этом приходе и погибшего при загадочных обстоятельствах. Вынужденный из-за разыгравшейся непогоды задержаться в деревне, Фэйрфакс постепенно начинает понимать, что покойный священник был опасным еретиком, занимавшимся коллекционированием древних реликвий: монет, осколков стекла и кусков пластика — артефактов исчезнувшей цивилизации.
Франция, 1890-е годы. Сотрудник французской спецслужбы капитан Альфред Дрейфус объявлен особо опасным преступником, подвергнут гражданской казни и сослан на тропический остров в Атлантическом океане. Официальное обвинение – шпионаж в пользу Германии. Жорж Пикар, бывший наставник Дрейфуса, а затем начальник одного из отделов департамента разведки, ведет собственное расследование этого противоречивого дела, к тому же откровенно окрашенного в националистические тона. Главный обвинительный материал против Дрейфуса – таинственная «секретная папка», якобы содержащая все необходимые доказательства.
Интриги, борьба за власть и популярность у народа, подкупы и разоблачения, непомерное честолюбие и жажда славы — вот тайные механизмы политической жизни Рима. Судьба одного человека среди этого бурного моря мало что значила, конечно, если этим человеком был не Марк Туллий Цицерон, философ и ритор, гений пиара и непревзойденный политтехнолог, чьи мысли и высказывания цитируются потомками уже второе тысячелетие. Он ходил по лезвию ножа, рисковал и выигрывал, терял друзей, наживал врагов и превращал их в союзников.
Расследование убийств видных деятелей национал-социалистской партии сопряжено в романе Р. Харриса с событиями реальной – малоизвестные факты о преступлениях нацистов – и альтернативной истории: действие происходит в 1964 году в Великом германском рейхе, одержавшем победу во Второй мировой войне и уничтожившем СССР. Захватывающая интрига развивается на фоне увлекательного повествования о жизни личности в тоталитарном государстве и о силе человеческого духа, не сломленного тиранией.
Город на Неве заново раскрывается для читателей, ведь стиль изложения информации, выбранный автором, уникален: сначала берется цитата из известного произведения или мемуаров, и Екатерина дополняет его своими измышлениями и информацией из надежных источников, приобщая таким образом своих читателей к истории родного города. Итак, книга первая… В ней мы заглянем в окна, в которые всматривался одержимый азартом герой «Пиковой дамы» Германн, в надежде проникнуть в таинственный дом и разведать карточный секрет сварливой старухи-графини.
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.