Помощь разведенным родителям и их детям: От трагедии к надежде - [58]

Но тут начинаются другие трудности, очень характерные для отношений разведенных отцов со своими детьми. Выходные дни вместо радости превращаются в какое-то задание. «Чем могу я выразить свою любовь к ребенку? Как завоевать его ответную любовь?». Отец опасался, что сын может упрекнуть его разводом и боялся заговаривать с ним об этом. Тем временем он стремился доставить мальчику как можно больше удовольствий, составлял различные программы развлечений, превращаясь в своего рода «массовика-затейника», и при этом ужасно боялся провала. В один из погожих дней они решили покататься на автодроме, но он оказался закрыт. «У меня было ужасное чувство, словно я злонамеренно не выполнил своего обещания». Отец боялся, что ребенок в один прекрасный момент скажет ему: «Папа, ну что ты можешь мне предложить?! Лучше я не буду больше к тебе приезжать!». Каждое разочарование ребенка, его скука или плохое настроение таили для отца страшную угрозу. В противовес к «педагогизированию» у матерей разведенные отцы переживают инфантилизацию не только по отношению к бывшей жене, но часто и по отношению к детям: они чувствуют себя так, словно сдают экзамен на «хорошего отца». Отец Руди не мог себе представить, что он нужен и важен своему сыну просто как отец, а не как организатор каких-то там развлечений.

Собственно, после развода отношения отца и ребенка попадают в совсем иные условия, теперь они вынуждены общаться друг с другом исключительно вдвоем, а для отцов, в отличие от матерей, двойственные отношения с ребенком это нечто совершенно новое. Кроме того, отцам не хватает «социальной компетентности», чтобы компенсировать отсутствие матери. Многие отцы никогда не учились подолгу играть с детьми, они недостаточно понимают мир ребенка и им трудно без соединяющей роли матери. Чаще всего им приходилось быть один на один с ребенком только тогда, когда предполагалось что-то предпринять. К этому образцу отношений совершенно автоматически обратился и господин М. Страх отцов перед этими двойственными отношениями часто ведет к тому, что они начинают искать «третий объект» — едут с ребенком к своим родителям, приглашают гостей, отсылают ребенка к соседям или восстанавливают тройственные отношения с новой подругой. Но они не понимают, что для того, чтобы компенсировать ребенку разлуку, «периферического» их присутствия в эти дни недостаточно. Они недооценивают важность своей персоны для ребенка. «Я просто не знаю, как играют с этим детским конструктором!» — растерянно признался господин М. и почувствовал большое облегчение, когда ему объяснили, что сыну уже вполне достаточно, если он предлагает себя в качестве товарища по игре, таким положением дети вполне удовлетворяются и получают необходимый импульс для фантазирования.

Но тут обнаружилась еще одна сложность: такого рода игра не приносила отцу удовольствия, в ней для него было слишком мало событийности. Время, проведенное с сыном, становилось для него еще и педагогическим долгом. Задачей психоаналитика было научить отца такому построению отношений с сыном, чтобы это и ему приносило радость.

Воскресное утро было для обоих самым лучшим временем. Они завтракали в постели, говорили о футболе, иногда устраивали бои подушками. Но после обеда все менялось: Руди начинал ныть и скучать, ему ничего не нравилось, он раздражался и нередко ссорился с отцом. Видно было, что предстоящая разлука трудна для мальчика, ведь всегда легче покинуть любимого человека, когда ты на него зол. Отец чувствовал, что напряжение связано с расставанием, но избегал говорить об этом. Возвращение к матери происходило обычно в подавленном настроении. «Мы прощаемся с Руди, и, когда я еду обратно в лифте, мне хочется выть. Каждое прощание — это как новый развод!» Потом господин М. говорит задумчиво: «Когда Ева отказала мне в очередной раз, я накричал на нее по телефону. Но, к своему ужасу, ощутил облегчение, благодаря ее отказу». И после короткой паузы: «Я думаю, почему все-таки я тогда выбрал именно ее...».

Через два месяца после начала консультаций у психоаналитика не только отношения господина М. с сыном стали более радостными, но и значительно разрядились и его отношения с бывшей женой. Спустя полгода, приехав за Руди, он пригласил Еву на чашку кофе, а через два дня та сама ему позвонила и попросила взять к себе ребенка во внеочередной раз, поскольку ее пригласила подруга. Судя по всему, мать, благодаря расслаблению напряжения в отношениях с отцом, смогла, наконец, безбоязненно воспользоваться его продолжающимся отцовством и в своих интересах. И все это в результате казалось бы совсем незначительного изменения в поведении отца.

«ОТЕЦ БОЛЬШЕ ГЛАЗ НЕ КАЖЕТ!»

Господин М. никак не мог вспомнить причину последнего отказа матери. Да она и не столь важна, потому что он сам бессознательно уже желал этого отказа. При помощи психоаналитика он сумел все же увидеть, что трудности его отношений с сыном проистекали не только от матери, но и от него самого. Он переживал тогда критический период своего «послеразводного отцовства» и все еще сильно переживал из-за потери семьи. Судя по всему, новые отношения лишь поверхностно отвлекли его от переживаний, и он видел, что те формы, которые принимало его отцовство, и в дальнейшем будут лишь усиливать его боль, добавляя к ней новые унижения и чувство собственной неполноценности. Чем труднее выход из такого кризисного состояния, тем больше вероятность, что отец — постепенно или внезапно — просто исчезнет из жизни ребенка. Чаще всего происходит это бессознательно, а ответственность взваливается на различные обстоятельства. Это могут быть, например, перемены по службе, новая должность, требующая больших затрат времени, командировок, изменения места жительства и т. д. Напряженные отношения с матерью тоже часто становятся «объективным» поводом отхода от детей.