Помощь разведенным родителям и их детям: От трагедии к надежде - [18]

Поэтому очень и очень важно разговаривать с детьми, объяснять им причины развода в доступной для них форме, учить ребенка словами выражать свои чувства. И это не только в период тяжелого душевного кризиса, вызванного разводом, но и вообще в повседневном общении. Для этого мы и сами должны учиться без страха признаваться себе в своих желаниях и потребностях, а не вытеснять их из нашего сознания, как если бы это было нечто недозволенное или постыдное.

КАК ДЕТИ РЕАГИРУЮТ НА РАЗВОД? КРИК О ПОМОЩИ!

Недавно в одном женском журнале мне попалась статья психолога на тему, как следует реагировать на «детские капризы». Автор рекомендует их просто игнорировать и дает советы, как можно привить детям определенные навыки внешнего поведения. Это было скорее похоже на (уже давно устаревшие) советы по дрессировке собак. И таких советов дается кругом великое множество. Удивительно было слышать это из уст психолога, которая даже не задумалась о том, что, может быть, у каждого детского каприза есть свое внутреннее содержанье и детские конфликты не менее важны, чем все наши «взрослые» проблемы. С той только разницей, что у ребенка нет наших прав. Как часто можно слышать почти враждебное: «Оставь его, он просто хочет обратить на себя внимание!» Да, пожалуй, и хочет, но почему? В каждом навязчивом поступке ребенка заключена своя информация. Словом «каприз» именуем мы нечто явно не серьезное, не важное. Но если мы хотим, чтобы ребенок наш рос психически здоровым, уверенным в себе, смелым и опытным, мы должны взять себе за основу относиться к его переживаниям серьезно, а не игнорировать и не именовать их «глупыми капризами». Его проблемы, кажущиеся нам порой такими незначительными, поверьте, не менее серьезны, чем проблемы взрослого человека. Нет, они, пожалуй, еще серьезнее, потому что вся психическая жизнь взрослого человека строится на образцах отношений и переживаний, усвоенных в детстве. Кроме того, Фигдор справедливо утверждает: ничто не портит отношений так, как пренебрежение к чувствам. Мне часто вспоминается одна весьма справедливая и довольно психологическая строчка из такого, в общем, далеко не психологичного Маяковского: «Гвоздь в моем сапоге кошмарнее всех Помпеи!»

Что же касается ситуации развода, то это чрезвычайно важно дать ребенку возможность выражать свои аффекты, утешать его скорбь, говорить с ним о его страхах и переживаниях. Говорить, говорить, говорить. Много раз повторять. Даже если вам кажется, что вы уже достаточно об этом сказали. Факт повторения и неоднократного подтверждения очень важен для развития детской психики. Вы же знаете, как любит ваш малыш, чтобы вы снова и снова читали ему его любимую сказку, хотя он давно уже знает всю ее наизусть и даже поправляет вас, если вы ошибетесь. Он таким образом опять и опять проверяет для себя надежность мира.

Чрезвычайно важно не образовывать коалиций и не навязывать ребенку конфликта лояльности: ваш ребенок имеет право не только на любовь обоих родителей, но и святое его право — самому любить вас обоих. О конфликте лояльности и его пагубной роли мы будем еще говорить. Сейчас скажу только, что, ревниво препятствуя любви вашего ребенка к разведенному отцу или матери, вы не только не защищаете его любовь к вам, вы подвергаете ее большой опасности. Почему, будет рассказано позже.

Мы описали только первые шаги помощи детям по дороге в их неверное разведенное будущее. Шаги эти ограничиваются в основном областью устной коммуникации. Но вспомним родителей Стефана и Магдалены — они реагируют на зримые реакции детей и другими способами. Мать Магдалены поняла, что зависимость дочери продиктована страхом после отца потерять теперь и маму и дочка просто не способна ни на какой другой способ преодоления своего страха. Мать ответила тем, что целиком предоставила себя в распоряжение ребенка. Заметьте, когда ее восьмилетняя девочка вдруг стала хвататься за мамину юбку, как трехлетняя, и «закатывала истерики», когда мама уходила из дому, мать не раздражалась («Ну что еще за глупые капризы?!»), напротив, она позволила дочери контролировать себя, раз той это было нужно. Если бы она этого не сделала, Магдалена оказалась бы пассивно предоставлена своим страхам, и они возрастали бы из-за ее беспомощности. С обычной «педагогической» позиции можно было бы предположить, что «потакание капризам ребенка» лишь усилит в девочке «деспотическую потребность в контроле». На деле же обычно происходит нечто обратное и это вполне логично. Подумайте сами, ведь и мы, взрослые, доверяем лишь тем людям, которые неоднократно доказали нам свою надежность. Мать признала зависимость ребенка, нашла в себе силы выносить его капризы, она освободила девочку от необходимости отчаянно бороться за ее близость. Но если бы она оставалась дома только тогда, когда ребенок кричит и плачет, то «педагогическая» позиция и вправду подтвердилась бы; Магдалена пришла бы к заключению: «Мама остается дома только тогда, когда я ее к этому вынуждаю». А принуждение и контроль — это не одно и то же. Добровольные уступки матери дали Магдалене возможность понять, что мама не покинет дочку, и страхи девочки сильно смягчились. Она восстановила свое доверие в доброту мира.