Помочь можно живым (сборник) - [55]

Однако, увидев меня, волк мгновенно преобразился.

Он затормозил сразу всеми четырьмя лапами и остановился. На его морде промелькнули испуг и удивление, вообще он обладал богатейшей мимикой, недоступной обычным животным. Некоторое время он разглядывал меня, подбирая под себя задние лапы.

«Сейчас кинется! – подумал я. – А у меня даже палки никакой нет».

Но волк не кинулся. Вместо этого он длинно прокашлялся и неуверенно произнес:

– Я говорю… жара какая, туды ее. Дождичка бы, наверна… хорошо бы.

Голос у него был хриплый и немного дрожал.

Не скрою, я совершенно остолбенел. Господи, ты, боже мой! Так ведь и чуяла душа чертовщину какую-то! Лес дремучий, дуб этот дурацкий, а теперь еще лучше – говорящий волк! Этого мне еще не хватало!

Волк между тем опасливо поглядывал то куда-то в лес, то на меня.

– Да… – снова заговорил он. – Места у нас тут замечательные… а недалече здесь болотце, уток – завались! Могу показать… Вы же, извиняйте за любопытство, охотник будете?

Он преданно хихикнул. Я вытер пот со лба и пролепетал срывающимся голосом:

– Собственно… нет.

Волк компанейски подмигнул мне:

– То-то я смотрю, ружья при ем нет! Стало быть, дровосек?

– Да нет, я… как бы это сказать…

– Угу, – он понимающе кивнул, – турист, значит.

Удовлетворенно кивнув, он вдруг заявил:

– Слушай, турист, а ты знаешь, что ты мне, зараза, работать мешаешь? – улыбка пропала с его морды. – Ты знаешь, что я из-за тебя, дурака, добычу верную упустил, эту, как ее… Красную Шапочку? А знаешь ты, дубина костлявая, че я из тебя за это сделаю?

Он стал медленно приближаться ко мне, неприятно показывая зубы. Я не знал, бежать, защищаться или осенить себя крестным знамением.

Волк уже напружинился, готовясь к прыжку, как вдруг что-то звонко прожужжало высоко над моей головой, и по всему лесу разнесся грохот выстрела.

Вдалеке у поворота дорожки появилось облачко порохового дыма, и солнечный зайчик весело запрыгал на конце отполированного ствола.

Волк очень профессионально, как опытный десантник, боком сиганул с тропинки, перекатился через спину и, оказавшись снова на ногах, в два прыжка скрылся в лесу. Я уже собирался, поблагодарив своего спасителя от всей души, выяснить наконец, куда я попал, но слова застряли у меня в горле. По тропинке, держа наперевес крупнокалиберный карабин «Медведь», ко мне приближался мальчонка лет восьми!

Одет он был совершенно обыкновенно: красные сандалеты, коротковатые штаны и клетчатая рубашка без двух пуговиц. Словом, если бы не курящийся карабин в руках, мальчишка выглядел бы просто заурядно. Подойдя поближе, он остановился и, сощурив один глаз, стал пристально меня разглядывать. Затем, уперев карабин в землю, партийно вытянул руку и отвесил мне низкий поклон. Подумав еще минуту, он наконец заговорил:

– В общем, так… м-м… Ой, ты, гой еси, что ли, добрый молодец! Куда путь держишь и это… Дело пытаешь, аль от дела… м-м… аль от дела… Чего от дела-то?.. Короче, поздорову ли?

Да, с былинным лексиконом у него было слабовато.

Закончив свою речь, он облегченно вздохнул и стал ждать, что я на это отвечу. Хорошо, подумал я, раз уж вы втянули меня в эту дурацкую игру, попробуем сыграть по вашим правилам.

– Путник я, иду из стран дальних, заморских. А ты, витязь храбрый, кто будешь?

Храбрым витязем я его купил. Самодовольно ухмыльнувшись, он охотно ответил:

– Я Меткий Стрелок, Ясный Сокол. Иду по волчьему следу спасать Красную Шапочку. Да вот незадача, пришлось спугнуть зверя, а то бы он тебя съел. Правда, уговору про тебя никакого не было, так что я сначала и не знал, стрелять или не надо.

Вот тебе раз. Уговору про меня не было! А про девчонку в красном берете? Что ее волк съест – был такой уговор? Интересно у них тут получается.

– Слушай, – спросил я осторожно, – а волк в самом деле может съесть Красную Шапочку? По-настоящему?

– Не знаю, – он пожал плечами, – это уж как Венька решит.

Ага, опять Венька! Да что ж это за пуп земли такой?

Раньше говорили: «На все воля Божья», а у них теперь – «Как Венька решит». Напрямую спросить про Веньку я не решился. Неудобно стало. Эта личность представлялась мне такой величественной, что я боялся упоминать священное имя всуе. Все же, напустив на себя смиренный вид, я произнес со вздохом:

– Эх, увидеть бы мне Веньку, хотя бы одним глазком. Специально ведь иду из-за тридевяти земель…

Я хорошо понимал, как сильно рискую, пытаясь затронуть область, в которой совершенно не ориентируюсь. Но мальчишка нисколько не удивился.

– Чего проще, – сказал он, – пойдем со мной. Волка подстрелим – все равно к Веньке идти, узнавать, чего дальше будет.

Мы вошли в лес и побрели на некотором расстоянии друг от друга, чтобы охватить возможно большее пространство. Время от времени мы шепотом перекликались, отчего из кустов выскакивали зайцы и бросались наутек. Следов было множество, все они были неправдоподобно четкие, как на картинке в учебнике природоведения, но волчьи среди них пока не попадались.

В одном месте я забрел в небольшое болотце и прыгая с кочки на кочку, вдруг увидел среди камышей огромную лягушку, держащую во рту длинную стрелу с ярким оперением. Она сидела на большой коряге, неестественно закинув ногу на ногу, и явно поджидала кого-то. Увидев меня, она выпучила глаза. «Мать моя!» – явственно произнесла лягушка и прыгнула в камыши.