Помни имя своё! - [54]

Сейчас – полковник Салимов лежал в шезлонге под небольшой, полупрозрачной крышей – часть бассейна была под крышей, часть – нет. Какая-то женщина, довольно молодая – у полковника было три жены, но по документам только одна – перевязывала своего мужчину, стоя на коленях.

– Дядя Аслан – негромко сказал Руслан – русский приехал.

Полковник повернул голову, посмотрел на русского…

– Хватит… – сказал он по-русски жене.

– Напрасно, Аслан, пусть перевяжет, как следует…

Женщина – собрала нехитрый инструмент и, не смотря на посторонних мужчин, удалилась.

– Тебе надо в больницу, Аслан. Настоящую больницу.

– Не тебе решать, что мне надо. Скажи – что надо здесь тебе.

Капитан пригладил волосы.

– Когда ты убежал из своего РОВД, Аслан – спокойно сказал он – а твоих людей замочили в туалете из автоматов, я ехал сюда на встречу с тобой. Придя туда, где ты работаешь, я не увидел тебя, зато увидел животных, которые кричали «Аллаху Акбар»! Мне это не понравилось, и я всех их убил, а потом убил и тех, кто пытался прийти к ним на помощь. Потом – я поехал искать тебя и нашел тебя здесь, Аслан.

Полковник посмотрел на трясущегося от злобы мелкой дрожью Рустана

– Иди на свой пост.

Малец – хотя хорош малец, автомат с подствольником – выскочил за дверь.

Салимов – показал на соседний шезлонг.

– Несколько лет назад ко мне пришел человек, уважаемый в горах человек и сказал мне – Аслан, спаси моего внука, он попал в беду. Я спас его внука, хотя ему грозило двадцать лет. Потом – он опять пришел ко мне и сказал: Аслан, пристрой моего внука к делу, иначе он опять попадет в беду. Он не слишком умен, плохо учился в школе – но он добрый и верный малый, а мы, весь наш род – будем считать тебя за брата. Я сделал и это. Сегодня – человек, которого я спас, пристроил к делу, дал возможность подняться – провел в здание убийц и сам хотел застрелить меня. Ты оскорбил меня своими словами, русский, но ты был прав, сделав это. Я не трус – но я глуп как ишак, если такое произошло. Я принимал этого человека в своем доме, сажал его за свой стол – а теперь получается, что я пригрел змею на груди.

Капитан покачал головой

– Ты не глупый, Аслан. Просто ты не делаешь то, что ты должен сделать. Ты лжешь сам себе – и потому ты едва не погиб.

– О чем ты, русский?

– О том, что ты должен сделать. Ты должен пойти и отречься от Аллаха и сказать, чтобы все твои люди отреклись от Аллаха, а тех, кто не сделает этого – прогнать или убить. Ты должен пойти и поджечь мечеть, которую ты выстроил вместе со своими братьями – она превратилась в рассадник ваххабизма. Это будет плохо – но ты должен сделать это. Потому что иначе – твои люди так и останутся рабами Аллаха, а не твоими людьми. Рано или поздно кто-то из них тебя убьет. Одному это не удалось – удастся другому.

– Мой народ и мой род всегда верили в Аллаха и ходили в мечеть по пятницам… – сказал Салимов, недобро смотря на русского, словно говоря ему: ты нарушаешь правила поведения гостя, берегись…

Капитан по-блатному цыкнул зубом.

– Ошибаешься, Аслан. Я тебя человеком считаю, поэтому с тобой говорю. Это раньше можно было – так. И туда – и сюда. В советские времена – и в мечеть ходили и на партсобрания. И ничего, все нормально. Сейчас ты – и полковник полиции, и мечеть с братьями выстроил. Тоже все нормально. А вот в будущем – так не будет. Не получится так.

– И как получится?

– Кто не с нами – тот против нас. Мусульмане будут воевать с нами – а мы будем воевать с мусульманами.

Салимов – улыбнулся в усы, хо я было видно, что боль от ранений терзает его

– Ты пришел ко мне как друг, русский. Приходи теперь как враг, и посмотрим: кто – кого.

Смирницкий покачал головой

– Я не о том, Аслан, ты так и не понял меня. Зачем мне к тебе приходить, ты такой же, как я. Что я, врагов себе не найду? Я говорю о том, Аслан, что мы с тобой родились в одной стране. Учились в одной школе, пусть разных – но все таки одинаковых. Ты хоть и мусульманин – но вон, ты и телевизор смотришь, и пиво пьешь и от водки не отказываешься, и в долг даешь, и вон – изображение человека у тебя висит, а это харам. Потому что ты одновременно – и аварец, и дагестанец, и русский, и мусульманин, и полковник полиции. А у твоего брата и вовсе жена русская, и дети получается, русские наполовину. Раз у тебя есть деньги – ты купил телевизор и смотришь его. Раз у тебя есть желание – ты купил портрет и повесил на стену. Раз твой брат нашел себе женщину – то и женился и детей от нее завел. А вот те, кто за тобой придут, Аслан – они совсем не так живут, они не шутят, они – все всерьез. Телевизор – отнимут у тебя, харам. Портрет твой, в парадной форме – в сортир спустят, на мелкие кусочки изрезав. Жену твоего брата и детей ее – как скот зарежут. А кто слово скажет против, тот же твой брат, например – тебя заставят его зарезать. При них – уже ни телевизор не посмотришь, ни на курорт не съездишь, ни машину нормальную не купишь. Будете жить как скоты, с туберкулезом, с вшами, с блохами, воюя постоянно, без телевизоров, без телефонов, безо всего. Только Аллах Акбар – вам и останется.

– Нехорошо говоришь, русский – сказал Салимов – это ты говоришь так, или твои хозяева так говорят?