Помни, что будет (бывшее Предсказание) - [14]

Кроме того Гарри считал подобные занятия хорошей практикой по защите мыслей. Он не поленился найти в библиотеке соответствующую литературу и убедился, что находится на правильном пути. А то, что защита от вторжения в свою голову ему не помешает, выяснилось очень скоро: минимум раз в неделю, за обедом в большом зале, кто-то старался узнать, чем дышит Гарри Поттер. Нетрудно было догадаться, что этот кто-то — Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, директор школы чародейства и волшебства «Хогвартс», Верховный чародей Визенгамота, кавалер ордена Мерлина первой степени, председатель Международной Конфедерации Магов и просто великий волшебник. Разумеется, Гарри еще не мог поставить на свои мысли даже слабый блок, но, старательно выполняя указанные в книге упражнения, научился чувствовать, когда кто-то пытается влезть в его голову. В эти моменты гриффиндорец начинал усиленно думать о полетах. Поттер уже знал, что при отсутствии зрительного контакта даже опытный легилимент, каким, несомненно, являлся Дамблдор, может считать только его поверхностные мысли. Конечно, существовали специальные заклинания, помогающие в этом, но большой зал явно не то место, где директор будет их применять. Так что пусть величайший светлый волшебник современности считает, что кроме квиддича для Гарри ничего в этом мире не существует. И Поттер готов был воздать благодарственную молитву хоть богу, хоть Мерлину, за то, что директор не лазил в его голову сразу после видения. Не было сомнений, что в этом случае его ждал бы как минимум «Обливиэйт».

К немалому изумлению Гарри, второй известный ему легилимент Хогвартса, профессор Снейп, не спешил лезть в его мысли. Видимо, зельевар был сторонником «честной игры» и старался достать Поттера обычными средствами. Однако Гарри подозревал, что благодаря его успехам в противостоянии с профессором, он скоро может пустить вход все доступные ему средства, дабы досадить столь «горячо любимому» ученику.

Последнее занятие по зельям перед началом каникул не обещало никаких сюрпризов. Как и обычно гриффиндорцы заранее подошли к дверям лаборатории. Им профессор Снейп никогда не прощал опозданий. Следом начали подтягиваться слизеринцы. Хоть их декан никогда не наказывал своих змеек, но раздражать Снейпа желающих было мало.

Драко Малфой, явно считавший, что не сможет уснуть, если в течение дня не бросит хотя бы пару оскорблений гриффиндорцам, решил подпортить львятам настроение. На этот раз он выбрал для своих целей тему предстоящего рождественского бала. Вот только сегодня объектом своих оскорблений Малфой решил сделать не Гарри Поттера, как это было все последнее время, а Гермиону Грейнджер.

— Представляю, как всякие уродины будут портить нам настроение на балу, — вещал он во весь голос, обращаясь якобы к своим «телохранителям» — Крэббу и Гойлу. — Могли бы и догадаться не портить праздник достойным людям и не появляться в приличном обществе. Взять хотя бы Грейнджер — стоит посмотреть на нее, как становится понятным, что ни один приличный парень и близко к этой грязнокровке…

Что еще хотел сказать «слизеринский принц», публике осталось неизвестным. Стоявший неподалеку Поттер давно привык не обращать внимания на малфоевские выпады, направленные на него лично, или огрызаться на них словами, но слова о подруге взбесили его. Гарри выбросил руку с палочкой в сторону Малфоя.

— Заткнись, хорек, или тебя заткну я! — в глазах гриффиндорца зажглись нехорошие огоньки.

— Ну, попробуй, Поттер, — слизеринец презрительно усмехнулся. — Здесь нет Муди, и малышку Поттера некому будет защитить.

Тут «заклятые друзья», которым уже давным-давно для того, чтобы сцепиться не требовалось особого повода, дружно решили прекратить словесную дуэль и перешли к делу.

— Фурункулюс!

— Дантисимус!

Два заклинания столкнулись в воздухе и полетели в разные стороны. Заклинание Гарри попало в Гойла, и тот покрылся прыщами, а вот заклинание Малфоя отлетело в Гермиону. у которой начали стремительно отрастать передние зубы. Когда Гарри увидел, что пострадала его подруга, он потерял контроль над собой. Глаза заволокло кровью, и Поттер выкрикнул проклятье из своего видения.

— Сектумсемпра!

Заклинание сработало безотказно, лишний раз подтверждая истинность увиденного. Блондин начал оседать на пол, весь покрытый кровью, вокруг раздались крики и девичий визг. Но Гарри все это не волновало: он склонился над присевшей на корточки и закрывшей лицо руками подругой, и с ужасом думал, что же она сейчас испытывает.

— Герми, прости меня, это я во всем виноват, я не сумел прикрыть тебя. Пойдем скорее к мадам Помфри: она тебе поможет. Все будет хорошо.

Сейчас Гарри забыл и о Малфое, и об окружающих его учениках и думал только о том, как помочь подруге. Он взял ее за плечи и начал поднимать. Девушка послушно встала на ноги, и Поттер повел ее по коридору в сторону больничного крыла.

— Отчего здесь такой шум?!

Из лаборатории появился профессор Снейп, явно недовольный тем, что его посмели побеспокоить своими криками какие-то школьники. Он оглядел учеников и внезапно увидел окровавленного Малфоя. Зельевара мгновенно оставила его хваленая выдержка, он стремительно кинулся к Драко и, наклонившись, стал водить палочкой вдоль его ран.