Полынь — сухие слёзы - [55]

– Как проходят уроки? – поинтересовался в конце трапезы князь. – Мальчики ещё не замучили вас, мадемуазель?

– Что вы, нисколько, – улыбнулась она. – Nikolas делает большие успехи, у него прекрасная память.

– Меня больше беспокоит Серж, – сурово заметил Тоневицкий. – Вы говорите, что уроки идут хорошо, а я его только и вижу, что на голубятне! По-моему, давно пора её спилить…

– Я уверена, что не стоит лишать мальчиков этой невинной забавы. Сама императрица Екатерина Великая считала, что игры полезны для юношества и только помогают их развитию. А в корпус Сергей непременно поступит… Аннет, будьте добры, передайте бланманже.

Коля вздохнул так облегчённо, что его сестрёнка захихикала и чудом не уронила бело-розовое, воздушное пирожное на скатерть: Вера едва успела придержать тарелку.

– Как вы неловки, осторожнее! – мягко упрекнула она, водворяя бланманже на место. Мельком Вера взглянула на Сергея. Тот, плотно сжав губы, упрямо смотрел в сторону.

На другое утро оба мальчика дожидались её в классной комнате. Сергей был по-прежнему хмур и поздоровался с Верой сквозь зубы, но, к её облегчению, занимался прилежно и отвечал вчерашний урок толково.

– Благодарю вас, Серж, – выслушав урок, улыбнулась Вера.

– Я не нуждаюсь в вашей благодарности! – отрезал мальчик. – И… и в вашей снисходительности тоже! Вот так!

– Я поняла вас. – Вера старалась не выходить из себя. – В таком случае вернёмся к уроку. Сегодня у нас арифметика, откройте книгу.

Ответный взгляд Сергея был таков, что Вера подумала: сейчас её ученик вылетит из классной комнаты вновь. Но мальчик остался на месте и, процедив сквозь зубы что-то сердитое, открыл учебник. Коля укоряюще посмотрел на него, вздохнул. Тихонько спросил:

– Мадемуазель, а вы расскажете после сказку?

– Если вы будете старательны, – улыбнулась ему Вера.

После занятий они с Колей снова остались вдвоём: Сергей покинул классную так поспешно, что забыл книги на столе.

– Я сам соберу их, мадемуазель! – торопливо заверил Коля. – Мы остановились вчера на «Ветер по морю гуляет и кораблик подгоняет»!

– О, вы даже запомнили, похвально! – обрадовалась Вера. – Ну, раз уж так, слушайте дальше…

В этот вечер она рассказала «Царя Салтана» до конца. После последних строк Коля, положив голову на кулаки, задумчиво сказал:

– Как же хорошо… А я думал, Пушкин скучный.

– Отчего же?! – поразилась Вера.

– Я учил его наизусть, по приказанию папеньки.

– Что же вы учили?

Коля встал, выкинул вперёд руку, набрал в грудь воздуха и, выпучив глаза, забарабанил:

– Я памятник себе воздвиг нерукотворный к нему не зарастёт народная тропа вознёсся выше он главою непокорной александрийского столпа…

– Недурно, – стараясь не смеяться, сообщила Вера, когда мальчик закончил и долго ещё, стараясь отдышаться, как рыба, хватал ртом воздух. – Надо полагать, вы много времени потратили, чтобы затвердить это?

– Целую неделю! – с гордостью заявил Коля. – Дольше я только «Символ веры» учил у отца Евлампия!

– Так объясните же мне, в таком случае, как вы поняли это стихотворение.

Просьба гувернантки поставила Колю в тупик, и он долго и растерянно смотрел на Веру своими черешневыми глазами.

– Как можно… понять стихотворение, мадемуазель? – наконец почти шёпотом спросил он, и Вера снова чудом не расхохоталась.

– Сами, своими словами расскажите мне, о чём писал Пушкин в этом произведении, что он хотел сказать?

– Ну… памятник… народная тропа… как у нас к колодцу, – пожал плечами Коля. Вера озабоченно подумала, что «Памятник» слишком сложен для девятилетнего мальчика, но всё же храбро постаралась растолковать простыми словами классическую оду. Коля морщил лоб, ерошил пальцами волосы, сопел: силился понять, но видно было, что дело с места не идёт.

– Я глупый, да? – огорчённо спросил мальчик. – А папеньке очень нравилось…

– Я тоже рада, что вы учите стихи, – улыбнулась Вера. – И что вам нравится Пушкин. Послушайте лучше вот это:

Глухой глухого звал к суду судьи глухого.

Глухой кричал: «Моя им сведена корова!»

«Помилуй! – возопил глухой ему в ответ,

Сей пустошью владел ещё покойный дед!»

Судья решил: «Почто идти вам брат на брата?

Не тот и не другой, а девка виновата!»

С последними строчками Коля захохотал.

– Неужели это тоже Пушкин? Как… как забавно! И весело! Ещё, мадемуазель, ещё, пожалуйста! Вы так славно читаете, вот бы мне научиться!

– Вы научитесь непременно, но вам пора гулять, – едва скрывая сожаление, вздохнула Вера. – А у меня – занятия музыкой с Аннет.

Полтора часа занятий пролетели, как одна минута: Аннет, несмотря на свои восемь лет, была старательна и очень одарена музыкально. Уроки с ней Вера считала удовольствием, девочку не надо было ни подгонять, ни поощрять, она сама рвалась к инструменту и всерьёз расстраивалась, когда Вера прекращала занятие. Князь считал, что всё хорошо в меру, и был уверен, что от долгого сидения за фортепьяно у дамского пола развиваются мигрени. Вера не осмеливалась спорить, хотя и видела: серьёзные занятия могли бы очень развить эту умную, любознательную малышку.

Весело поблагодарив гувернантку, Аннет убежала играть. Вера собрала ноты, закрыла инструмент и вышла из залы. Было около полудня, но, взглянув в окно, девушка увидела, что над взволнованно шелестящим садом собираются тучи. Всё небо над озером уже сплошь было обложено густой синевой, по воде бежала быстрая рябь. Следовало выйти в сад и поискать Колю.