Полынь Половецкого поля - [80]

Но «народ-богоносец» не перешел в старую веру, он громил церкви, жег иконы, к этому его звала сверхновая — коммунистическая вера.

ДЕШТ-И-КИПЧАК — ЗАБЫТАЯ СТРАНА

О тюркский мой народ, ты был самим собой -

ходил, куда хотел, не знал себе преград:

все взял, всего достиг, но в землях, где бывал,

чего ты для себя хорошего нашел?

В чем состоит подвиг? В поступке, на который решится не каждый — не каждому же дано совершать подвиги. Научный подвиг — это деяние ученого. Десятилетиями скапливаются знания, которые растят того единственного, кто дерзнет бросить вызов. И докажет свою правоту. Пусть его не поймут современники — поймут другие поколения.

Свой подвиг барон Владимир Густавович Тизенгаузен совершил незаметно. Он издал книгу «Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды», в ней осмыслен туманный период истории: было ли татаро-монгольское иго? И каким было оно?

«Отсутствие основательной, возможно полной и критически обработанной истории Золотой Орды, — писал в 1884 году Тизенгаузен, — составляет один из самых важных и чувствительных пробелов в нашем отечественном бытописании».

Нельзя утверждать, что с тех пор что-то изменилось, как, впрочем, нельзя и не заметить, что до барона Тизенгаузена никто не брался за столь громадный труд.

Дешт-и-Кипчак — страна в России все-таки незнаемая. Будто ее и не было. Почему? По-моему, праздный вопрос… Чему удивляться, если книгу барона, изданную в XIX веке, одобренную цензурой, и ту «репрессировали» в 1937 году. В Государственной библиотеке остался нетронутым лишь первый том, изданный в 1884 году, а второй том переиздали в 1941 году. Переиздали, отредактировав и сократив, а само издание уничтожили.

Страна Советов так боролась с «пантюркизмом: книгу Тизенгаузена арестовали за то, что в ней усмотрели тюркскую политику! Будь жив автор, судьба его была бы печальна.

Но Тизенгаузен не был первым, кто собрал воедино давно известное. В 30-х годах XIX века Российская Академия наук объявила конкурс на книгу о Золотой Орде. Безрезультатно — никто не откликнулся. Объявили о немалом денежном призе. Тоже безрезультатно: слишком трудное условие выдвигал конкурс — «чтобы русские источники были приняты во внимание во всем их объеме».

Выполнить это условие невозможно!

Нельзя подвести что-то даже мало-мальски убедительное под официальную точку зрения на историю юга России, не погрешив против истины и не поставив под сомнение свою научную честь. Власть слишком далека от Истины! И не понимает этого. Захват чужой страны — он и есть «за-хват», как его ни приукрашивай и сколько ни утаивай.

В те времена российская научная мысль (начиная, разумеется, с XVII века, с братьев Лихудов) была откровенно прозападной, напрочь лишенной собственного достоинства. Отсюда подчеркнутое пренебрежение ко всему восточному, азиатскому. И вместе с тем живой интерес общества к своему прошлому. Все было, как сейчас.

…Наконец на столе у жюри появилась единственная работа, ее автор Иосиф фон Хаммер-Пургшталь. Немецкий ученый. Он даже не скрывал, что пренебрег условием конкурса: не взял русские источники не столько из-за слабого знания языка, сколько из-за их несостоятельности. Написал как раз по нерусским источникам — арабским, европейским, китайским, персидским.

Но даже ссылки на более чем 400 исторических документов не убедили жюри конкурса. Как и следовало ожидать, оно забраковало уникальный труд.

Предложение изменить свою «ошибочную» позицию гордый немец отверг с презрением. Через четыре года его работа вышла в свет за границей. Мало того, он, потребовав от жюри рецензии на свою работу, опубликовал и их, сопроводив желчными репликами, изобличающими ничтожество рецензентов. Их имена были опозорены, а честь российской исторической науки поставлена под сомнение.

Однако книга Хаммера не вызвала интереса в мире. Словно он говорил о чем-то далеком и непонятном. Нашелся лишь один человек, который прочитал ее от корки до корки и сделал выводы. Это был Карл Маркс, человек, бредивший коммунизмом. Ему нужны были «подопытные кролики» — народ без корней, вернее, толпа, которой можно руководить. И на которой можно ставить бесчеловечные опыты.

На Западе, при его «жутком капитализме», такой страны не нашлось, коммунистические идеи там отторгались. Они — для больного общества. Для России… Что случилось десятилетия спустя, в 1917 году, рассказывать не буду.

А тогда разразившийся скандал кончился тем, что книга Хаммера попала в цензурные списки, стала библиографической редкостью, и интерес Российской Академии наук к опасной «степной» теме заметно остыл.

Но время — лекарь. Забылся и конфуз с Хаммером, который наградил русских звонкой пощечиной. И коммунистической судьбой. Мало-помалу и они приступили к изучению Великой Степи, правда, работали под пристальным оком цензора. Самостоятельность возбранялась.

Ввиду взрывоопасности темы разрешалось брать эпизоды событий, не обобщая их. Лишь осколки былого дозволяли трогать. Поэтому время от времени появлялись статейки, короткие переводы, научные монографии, но к воссозданию панорамы Великой Степи российские ученые так и не приступили. Подневольные люди. Цитировали и робко спорили вокруг давних сочинений зарубежных авторов, побывавших в Золотой Орде.