Полые люди. Стихотворения - [14]

Разделавшись, к домам влекутся люди,

Плывет моряк, уже вернулась машинистка,

Объедки прибраны, консервы на столе.

Белье рискует за окно удрать,

Но все же сушится, пока лучи заката не потухли,

А на диване (по ночам кровать) -

Чулки, подвязки, лифчики и туфли.

Я, старикашка с дряблой женской грудью,

Все видя, не предвижу новостей -

Я сам имел намеченных гостей.

Вот гость, прыщавый страховой агент,

Мальчишка с фанаберией в манере,

Что о плебействе говорит верней, чем

Цилиндр - о брэдфордском миллионере.

Найдя, что время действовать настало,

Он сонную от ужина ласкает,

Будя в ней страсть, чего она нимало

Не отвергает и не привлекает.

Взвинтясь, он переходит в наступленье,

Ползущим пальцам нет сопротивленья,

Тщеславие не видит ущемленья

В объятиях без взаимного влеченья.

(А я, Тиресий, знаю наперед

Все, что бывает при таком визите -

Я у фиванских восседал ворот

И брел среди отверженных в Аиде.)

Отеческий прощальный поцелуй,

И он впотьмах на лестницу выходит...

Едва ли зная об его уходе,

Она у зеркала стоит мгновенье;

В мозгу полувозникло что-то, вроде

"Ну, вот и все", - и выдох облегченья,

Когда в грехе красавица, она,

По комнате бредя, как бы спросонья,

Рукой поправит прядь, уже одна,

И что-то заведет на граммофоне.

"Музыка подкралась по воде"

По Стрэнду, вверх по Куин-Виктория-стрит.

О Город, город, я порою слышу

Перед пивной на Лоуэр-Темз-стрит

Приятное похныкиванье мандолины,

А за стеной кричат, стучат мужчины -

То заседают в полдень рыбаки; а за другой стеной

Великомученика своды блещут несказанно

По-ионийски золотом и белизной.

Дегтем и нефтью

Потеет река

Баржи дрейфуют

В зыби прилива

Красные паруса

Терпеливо

Ждут облегчающего ветерка.

Бревна плывут

Возле бортов

К Гринвичу

Мимо Острова Псов.

Вейалала лейа

Валлала лейалала

Елизавета и Лестер

В ладье с кормой

В виде раззолоченной

Раковины морской

Красный и золотой

Играет прилив

Линией береговой

Юго-западный ветер

Несет по теченью

Колокольный звон

Белые башни

Вейалала лейа

Валлала лейалала

"Место рожденья - Хайбери. Место растленья

Ричмонд. Трамваи, пыльные парки,

В Ричмонде я задрала колени

В узкой байдарке".

"Ногами я в Мургейте, а под ногами

Сердце. Я не кричала.

После он плакал. Знаете сами.

Клялся начать жить сначала".

"В Маргейте возле пляжа.

Я связь ничего

С ничем.

Обломки грязных ногтей не пропажа.

Мои старики, они уж не ждут совсем

Ничего".

ла ла

Я путь направил в Карфаген

Горящий горящий горящий

О Господи Ты выхватишь меня

О Господи Ты выхватишь

горящий

IV. СМЕРТЬ ОТ ВОДЫ

Флеб, финикиец, две недели как мертвый,

Крики чаек забыл и бегущие волны,

И убытки и прибыль.

Морские теченья,

Шепча, ощипали кости, когда он, безвольный

После бури, вздымаясь и погружаясь,

Возвращался от зрелости к юности.

Ты,

Иудей или эллин под парусом у кормила,

Вспомни о Флебе: и он был исполнен силы

и красоты.

V. ЧТО СКАЗАЛ ГРОМ

После факельных бликов на потных лицах

После холодных молчаний в садах

После терзаний на пустошах каменистых

Слез и криков на улицах и площадях

Тюрьмы и дворца и землетрясенья

Грома весны над горами вдали

Он что жил ныне мертв

Мы что жили теперь умираем

Набравшись терпенья

Нет здесь воды всюду камень

Камень и нет воды и в песках дорога

Дорога которая вьется все выше в горы

Горы эти из камня и нет в них воды

Была бы вода мы могли бы напиться

На камне мысль не может остановиться

Пот пересох и ноги уходят в песок

О если бы только была вода средь камней

Горы гнилозубая пасть не умеет плевать

Здесь нельзя ни лежать ни сидеть ни стоять

И не найдешь тишины в этих горах

Но сухой бесплодный гром без дождя

И не найдешь уединенья в этих горах

Но красные мрачные лица с ухмылкой усмешкой

Из дверей глинобитных домов

О если бы тут вода

А не камни

О если бы камни

И также вода

И вода

Ручей

Колодец в горах

О если бы звон воды

А не пенье цикад

И сухой травы

Но звон капели на камне

Словно дрозд-отшельник поет на сосне

Чок-чок дроп-дроп кап-кап-кап

Но нет здесь воды

Кто он, третий, вечно идущий рядом с тобой?

Когда я считаю, нас двое, лишь ты да я,

Но, когда я гляжу вперед на белеющую дорогу,

Знаю, всегда кто-то третий рядом с тобой,

Неслышный, в плаще, и лицо закутал,

И я не знаю, мужчина то или женщина,

- Но кто он, шагающий рядом с тобой?

Что за звук высоко в небе

Материнское тихое причитанье

Что за орды лица закутав роятся

По бескрайним степям спотыкаясь о трещины почвы

В окружении разве что плоского горизонта

Что за город там над горами

Разваливается в лиловом небе

Рушатся башни

Иерусалим Афины Александрия

Вена Лондон

Призрачный

С ее волос распущенных струится

Скрипичный шорох колыбельный звук

Нетопырей младенческие лица

В лиловый час под сводом крыльев стук

Нетопыри свисают книзу головами

И с башен опрокинутых несется

Курантов бой покинутое время

И полнят голоса пустоты и иссякшие колодцы.

В этой гнилостной впадине меж горами

Трава поет при слабом свете луны

Поникшим могилам возле часовни -

Это пустая часовня, жилище ветра,

Окна разбиты, качается дверь.

Сухие кости кому во вред?

Лишь петушок на флюгере

Ку-ка-реку ку-ка-реку

При блеске молний. И влажный порыв,

Приносящий дождь.

Ганг обмелел, и безвольные листья

Ждали дождя, а черные тучи

Над Гимавантом {*} сгущались вдали.

{* Гимавант - священная гора в Гималаях.}

Замерли джунгли, сгорбясь в молчанье.