Полузвери - [47]

— Давай.

— Стоп. Ты голодная?

— Да, но не думай, не до слабости — рука не дрогнет!

— Тебя Ноль кормит вообще? Что за олух…

Пока Нольд застрял с телефонным разговорм в административном зале, Ян проводил до тира. Ушел на пять минут и вернулся с пакетом пирожков, кофе в картонном стаканчике и бутылкой воды — наверное из местного буфета.

— Ешь, Пигалица. Это тебе награда за будущий успех.

— Ура! Давай сюда!

Съела все с жадностью. Стычка с Артуром будто подогнала воинственности и аппетита. Казалось, что пирожки — достойная награда за выигранный на парковке бой, а не за то, что справлюсь с оружием.

— В туалет надо?

Запивала последнее водой и, не удержавшись, прыснула смехом прямо в горлышко:

— Одно точно — с тобой не пропадешь, Ян! Спасибо, что заботишься. Я сыта, согрета, в туалет не хочу. Готова стрелять.

Если все, что казалось физической тренировки было близко, то оружие в руках совершенно непривычно.

Ян лекции отложил, показал одно — как снять с предохранителя, как нажать на спуск, — что там с прицеливанием, с тем как держать руку и прочее — пустил на самотек. Хотел посмотреть, плаваю я в этом без знаний или иду на дно?

Через десять минут вошла во вкус, била совсем не в десятку, но и не в молоко — удерживала тяжелое оружие сносно, хоть для моих ладоней оно было громоздким. Мне понравилось. Провела следующие минуты, развлекаясь, а не учась, и это лучше всего помогало с усвоением навыка. Вдумчиво палила в напечатанные на листах фигуры, представляя себе голову или сердце главаря сектантов, и ничуть жалко не было. Радовалась, что можно вот так легко, на расстоянии взять и уничтожить врага. Понимала, что в реальности стрелять в живого — вопрос силы духа и уверенности, что можешь это сделать, а в воображении легко и просто!

Последний патрон остался, но я замерла и не выстрелила в далекий темный силуэт с каплевидной головой. Вдруг моргнула и вспомнила — эти фигуры всегда меня окружали: безликая опасность, люди-ловцы, некто, кто всегда меня ждал с любой стороны света. Когда я, относительно маленькая, ходила по южному городу с отцом, — он учил бдительности. Всегда и во всем быть на стороже, потому что «эти» люди могут быть где угодно и кем угодно, а я не распознаю Инквизора, сектанта, преступника или фанатика с гражданской ответственностью. Отец никогда не держал меня за руку, а частенько и вовсе пропадал из поля зрения как бы бросая одну и приучая к самостоятельности. Страшно, напряженно, каждый раз накатывало чувство беспомощности, которое я перебарывала все лучше и лучше.

— Мама?

Это случилось однажды в осенний день, когда мне было девять. Я вовсю бежала до оговоренной точки, где отец обещал встретить. Учитывала все пути, избегала попадаться прохожим на глаза, часть прошла под балконами и за кустами, — все по его науке! Знала, что параллельно мой учитель смотрит за мной и он не далеко. Прилетела, забралась на крышу заброшенной собачьей будки и стала ждать.

Хороший закуток — в одну сторону можно на сарай и за забор соседнего участка, в другую через остов сожженного дома и бегом по пепелищу до дырки в заборе, или вперед — сквозь бывшую калитку, а теперь просто проем в бурьяне. И укрытие, и не тупик.

А отец не пришел. Я ждала долго, даже солнце полдень перевалило, пришли жажда и голод. А его все не было. Не выдержав, я один раз сбегала на старт, проверяя заново весь путь, вернулась к будке новой дорогой, но ничего не говорило о том, что с ним могло случиться нехорошее. Да и отец же сильный — он выкрутится, он сбежит! Он же всемогущий, как Великий Морс! Неужели он забыл про меня и просто бросил? Даже если это очередной урок — мы договорились здесь встретиться!

Еще за три часа обследовала все вокруг. Устала, отчаялась, боялась каждого шороха и каждой тени, а в очередной раз попав на узкую улицу и поняв, что все равно пересекусь с прохожим, уже думала — какой придумать образ и историю, если эта женщина спросит, чего это я гуляю одна?

— Мама?

У меня все затмилось, едва я ее узнала. Кинулась и обняла, чуть не протаранив грудь лбом!

— Ева! Ты что здесь делаешь одна, а отец где?

А когда мама рядом — мир другой. Она взяла за руку, мы пошли вместе, и никакая опасность из-за угла уже не грозила. Этих черных безликих силуэтов не было — мы останавливались у лавок, что-то покупали из еды, останавливались рядом с прохожими — это ее коллега вышла в воскресенье на рынок за овощами, а этот — водитель автобуса, что довозит их до фабрики, а потом развозит обратно после смены, третья — дочка соседки, давно живущая отдельно своей семьей, но мама ее помнила. Мама — всем открыта, со всеми дружна, у нее в жизни врагов нет и не было.

Отец учил выживанию, скрытности и притворству. А мама — как выбирать фрукты, как сварить какао, как смотреть на облака и угадывать в них…

Этому учила? Жизни? А потом…

— Что-то не так?

— О своем задумалась. — Ответила Яну, поняв его почти по губам, и выстрелила в мишень.

Он указал мне на запястье с несуществующими часами и на наушники. Оба сняли.

— На последнем выстреле чего растерялась?.. Не безнадежно. Но если враг близко, меткость будет не так важна, как уверенность в руке и скорость. Это в следующий раз потренируем, если хочешь закрепить.